Дело огня

— Будьте как дома, — госпожа Асахина, женщина по имени Осень, склонилась перед гостем. Голос у нее был совсем девичий, юный, а когда она подняла лицо, Сайто увидел уродливый шрам. Начинаясь под волосами над правой бровью, он пересекал все лицо, чуть оттягивая уголок губ. Если бы не шрам, женщина была бы дивно хороша.

Копье, а скорее даже плоский штык. Местной работы. Если по углу удара судить. Это вы правы, Асахина-сан. В жены нужно брать своих. Тех, на кого не страшно оставить дом.

— Ты устала, иди спать, — сказал Асахина, предупреждая предложение подать на стол. — Я сам приму гостя.

— Мой муж так заботлив, — Осень поклонилась мужу, поклонилась гостю — и выплыла из комнаты. И подслушивать, конечно, не будет. Зачем?

Инспектор устроился на предложенном дзабутоне перед токонома[82], огляделся. Асахина вышел — судя по звукам, во внутренний двор. По летнему времени многие готовили на улице. Но чайник — тяжелый заморский типоото — инженер принес быстрее, чем рассчитывал инспектор. Видимо, госпожа О-Аки держала чайник на жаровне.

— Ваш покорный слуга перенял от англичан пристрастие к красному чаю. Не желаете ли попробовать?

— Отведаю, — усмехнувшись про себя, Сайто ответил хозяину в его манере. Асахина кивнул, придвинул стол и сходил за чайным прибором. В маленьком, некрашеной глины чайничке заварил напиток на иноземный манер. Запах у красного чая был терпкий, не такой свежий, как у зеленого.

Приглядевшись, господин инспектор разглядел на боку пузатой посудины клеймо токийского завода.

— Уважаемый хозяин поощряет отечественную промышленность?

Асахина кивнул. Кажется, изменения в стиле речи его совершенно не беспокоили.

— Что ж, пока ждем чая — самое время приступить к разговору, — Сайто снова огляделся.

Что же не так с этим домом? Что-то ведь не так, и вовсе не смесь японского и иноземного — у господина Ямагути был более крутой замес, и это не смущало. Вроде и токонома, и живые цветы, и какэмоно висит — «путь, истина, жизнь», — интересно, что бы это значило? Комод, рядом — высокий шкаф для европейской одежды, новенькие самодельные дзабутоны… Нет, дело не в том, что в доме есть — а в том, чего здесь не хватает. Пустует алтарь-камидана. Нет одноглазого Дарумы[83]. Нет бумажных амулетов, расписанных заклинаниями от злых духов. И приношения для богов — риса и сакэ — тоже нет. Что ж, из-за океана люди возвращаются просвещенными на европейский лад, а у белых круглоглазых господ нынче принято не верить ни в богов, ни в демонов. Мудрено ли, что инженер, ежедневно наблюдая в действии силу железа и пара, перестал верить в силу духов-хранителей?

Во всяком случае, господин Сайто его понимал. Сам верил только в то, что видел. Правда, и видел много лишнего.

— Итак, не соизволит ли почтенный хозяин рассказать недостойному гостю, что же на самом деле произошло в поместье дайнагона Аоки летом Гэндзи? А гость, в свою очередь, расскажет то, что узнал сам. Пожалуй, лучше даже я начну.

Инженер во время рассказа не прервал гостя ни словом, только несколько раз подливал чаю — очень кстати: горло пересыхало быстро. А красный чай хоть и был хорош на вкус, но оставалась после него во рту какая-то кислятина.

Жаркая летняя ночь единственного года Гэндзи влилась в душную летнюю ночь одиннадцатого года Мэйдзи, на пол легла карта старой Столицы, и пошел плестись по ней узор, нарисованный огнем и кровью — а керосиновая лампа отбрасывала на сёдзи тень волка из Мибу и хитокири Тэнкэна.

Потом начал рассказывать инженер. Давняя история обрела объем и смысл. То ли сумасшедший мистик, то ли — чего на свете не бывает — и вправду колдун господин дайнагон Аоки совершил в Столице пять жертвоприношений с целью прогневать богов и лишить город защиты в преддверии поджога и беспорядков, которые готовили заговорщики. Но то ли боги смилостивились, то ли — Сайто предпочитал эту версию — люди оказались чересчур самонадеянны и глупы, а заговор удалось сорвать. И пусть дайнагон Аоки ушел от возмездия — те, кто готовил поджог, полегли кто в Икэда-я, кто под мечом палача. Но месяц спустя Столицу все-таки подожгли, и выгорела она на добрую треть. Сколько в этом «заслуги» дайнагона и его колдовства — Сайто не знал, однако со слов Тэнкэна выходило, что с затеей наложить лапу на Государя дайнагон не расстался, лишь тактику сменил: отошел от рыцарей возрождения и начал готовить собственную армию из людей, коих подвергал неизвестному воздействию. Под этим воздействием люди становились много сильнее, быстрее, отлично видели в темноте и могли перенести без особого вреда для себя ранение, для обычного человека смертельное. Однако поддержание человека в таком состоянии требует по какой-то причине многочисленных убийств: не меньше пяти дюжин костяков нашли в овраге поблизости от усадьбы в Удзи. Видимо, армия дайнагона и так-то невелика, и Тэнкэн ее слегка проредил — счет идет едва ли на десятки. Единовременную пропажу сотен людей скрыть уже невозможно.