Дело Рихарда Зорге

Мизуно Шигери, описанный Зорге как «скорее ученый, а не политический шпион», поступил в Восточно-Азиатскую школу режиссуры в Шанхае в 1929 году, когда ему было девятнадцать лет. Там во время учебы он и познакомился с Одзаки. Позднее коммунистический аппаратчик Кито Гиничи представил его Зорге, и Мизуно стал членом шанхайской группы.

Мизуно, как и остальные студенты школы, придерживавшиеся левых убеждений, был арестован консульской полицией за распространение пацифистских листовок среди японских военно-морских кадетов, посещавших Шанхай: листовки эти он и его друзья опускали в почтовые ящики. Мизуно посчастливилось: самое худшее, что досталось на его долю — десять дней пребывания в полицейском участке. Правда, он был исключен из школы и отныне оказался вовлеченным в подпольную работу в Китайской коммунистической партии. Что, конечно же, не могло не привести к повторному аресту и депортации в Японию.

В Японии Мизуно, благодаря помощи Одзаки, поступил на работу в широко известный частный исследовательский институт в Осаке. Но в 1936 году был вновь арестован за участие в тайном воссоздании запрещенной Японской коммунистической партии. Хотя, судя по тому, что власти быстро его освободили, его роль в этом бьша скорее пассивной и второстепенной. Вскоре он переехал в Токио, без сомнения, по предложению Одзаки, всегда проявлявшего значительный интерес к Мизуно и высоко ценившего его.

Одзаки действительно говорил в полиции: «Я очень верил Мизуно и считал его своим преемником». Всегда сохранялась вероятность, что Одзаки может получить назначение от своей газеты «Асахи» в Китай, и если бы такое случилось, он хотел, чтобы доверенное протеже заняло его место в группе Зорге. Факт, что он считал Мизуно подходящим для такой роли, вызывает некоторый интерес, ибо подразумевает, что Мизуно обладал прекрасными способностями к конспиративной работе, а также живым умом и точным пониманием политической ситуации в Японии.

Одзаки позаботился о том, чтобы Мизуно получил хорошую работу в ряде научных организаций Токио. Похоже, что Мизуно лишь один раз встречался с Зорге за все время пребывания последнего в Японии.

Одно время Одзаки использовал Мизуно в качестве своего рода секретаря или личного помощника, и обычно просил его подготовить письменные отчеты по широкому кругу политических и экономических вопросов. Это было задумано специально для того, чтобы обеспечить Москву основополагающими материалами. Одзаки передавал отчеты Мизуно Мияги, который в свою очередь передавал их Зорге, поскольку было очевидно, что осторожный Одзаки всегда крайне неохотно передавал письменную информацию непосредственно самому Зорге.

Мизуно, как и Мияги, часто болел, и существуют некоторые данные, что именно по этой причине Одзаки сомневался в его пригодности в качестве агента. Тем не менее, кроме подпольной информации общего характера, Мизуно мог добывать и некоторые полезные сведения по военным вопросам, касающимся особого района, а именно — Киото. Этот древний город был его родиной, куда он всякий раз возвращался на поправку после очередного приступа болезни. Он докладывал о месте назначения крупных войсковых соединений, перемещаемых из района Киото в 1939 году, когда номонганская битва была в самом разгаре, и в 1941 году, когда Зорге и Одзаки пытались вычислить реакцию Японии на русско-германскую войну и растущий кризис в японо-американских отношениях.

Мизуно был арестован 17 октября 1941 года и приговорен к тринадцати годам тюремного заключения. Его слабое здоровье не выдержало подобного испытания: он умер в тюрьме 22 марта 1945 года.

Кавамура Йошио, третий субагент Одзаки, тоже умер в заключении. О нем мало что известно. Он умер вскоре после того, как был привезен в Токио после ареста в Шанхае 31 марта 1942 года. Кавамура был журналистом, шанхайским корреспондентом газеты «Маньчжурия Дейли Ньюс» и учился в свое время в одном классе с Мизуно в Восточно-Азиатской школе режиссуры в Шанхае. Однако оставил школу, не закончив курса, — возможно, что его попросту исключили, как и Мизуно, — и занялся журналистской работой в Маньчжурии. Однако он, конечно, тоже побывал на севере Китая, поскольку в 1933 году Каваи познакомил его в Пекине с Агнес Смедли. За год до этого Каваи завербовал Кава-муру в качестве сотрудника по секретной деятельности в пользу китайских коммунистов — шаг, одобренный Од-заки после того, как он посетил Кавамуру в Дайрене и «спокойно присмотрелся к нему». Так Кавамура стал шанхайским субагентом Одзаки. Утверждали, что Зорге знал о нем и считал его членом своей группы.