Дело Сен-Фиакра

На каждой резной панели — по два электрических светильника, в точности, вплоть до потеков воска, имитирующих восковые свечи.

Посреди стола самый что ни на есть настоящий канделябр — семисвечник с зажженными свечами.

Граф де Сен-Фиакр и Мегрэ сидели друг напротив друга, но из-за канделябра не могли видеть один другого иначе, как вытянув шеи и взглянув поверх язычков пламени.

Справа от графа — священник. Слева — доктор Бушардон. Как-то само собой получилось, что Жан Метейе и его адвокат оказались на разных концах стола. По правую руку от комиссара сидел управляющий, по левую — Эмиль Готье.

Время от времени дворецкий появлялся из полумрака, подавал что-либо сотрапезникам или наливал им вина, но стоило ему отойти на несколько шагов, и он полностью растворялся во тьме — виднелись лишь белые перчатки.

— Вы не находите, что атмосфера здесь прямо как в романе Вальтера Скотта?

Граф уронил замечание как бы походя, небрежно. Однако Мегрэ навострил уши: нечто особенное в интонации де Сен-Фиакра подсказало ему, что сейчас-то и начнется необычное.

Гости занялись закусками. На столе в беспорядке стояло штук двадцать бутылок красного и белого вина — бордоского и бургундского, — и каждый пил в свое удовольствие.

— Лишь одна деталь подкачала, — продолжал меж тем Морис де Сен-Фиакр. — В романе Вальтера Скотта бедная старушенция, которая лежит теперь наверху, наверняка принялась бы истошно вопить.

На несколько мгновений все так и замерли, даже жевать перестали: по комнате пронесся словно порыв ледяного ветра.

— В самом деле, Готье, она там сейчас совсем одна?

Судорожно проглотив пищу, управляющий, запинаясь, отвечал:

— Она… Да… В комнате госпожи графини никого нет.

— Вот уж невесело там!

В это мгновение Мегрэ почувствовал, как кто-то настойчиво толкает его ногой, но кто — непонятно. Стол был круглый, и каждый мог легко дотянуться до середины. Весь вечер комиссар пребывал в замешательстве — этот кто-то постоянно толкал его ногой, причем все чаще и чаще.

— Она приняла сегодня много народу?

Всем сделалось неловко: граф говорил о покойной Матери, словно о живом человеке. А Метейе, как заметил комиссар, был настолько этим потрясен, что даже перестал есть и уставился в пространство. Под глазами У него вдруг обозначились темные круги.

— С ней попрощались почти все местные фермеры, — звучно и серьезно отозвался управляющий.

Стоило дворецкому заметить, что кто-нибудь из гостей тянется к бутылке, как он тут же бесшумно возникал из темноты. Над столом появлялся черный рукав, торчащая из него рука в белой перчатке наливала вино в бокал и проделывала это так бесшумно, так ловко, что окончательно захмелевший адвокат раза три-четыре повторил свой маневр, чтобы полюбоваться искусством дворецкого.

Он зачарованно следил за движениями этой руки, даже мимоходом не задевавшей его плеча, и в конце концов не мог сдержать восхищения.

— Потрясающе! Дворецкий, вы настоящий ас, и будь у меня собственный замок, я непременно взял бы вас на службу.

— Ба! Да ведь замок скоро пойдет с молотка, и совсем недорого.

На этот раз Мегрэ не сдержался и хмуро взглянул на Сен-Фиакра, который по-прежнему говорил небрежно, как бы мимоходом, но в то же время словно в каком-то угаре. В его выходках было что-то издевательское, язвительное. Может быть, у него стали сдавать нервы? Или он всегда шутит так мрачно?

— Цыплята в полутрауре, — объявил граф, словно заправский дворецкий, когда настоящий дворецкий принес цыплят с трюфелями. — И, безо всякого перехода, тем же беззаботно-легким тоном добавил: — Убийца будет есть цыпленка в полутрауре, как и все остальные.

Руки дворецкого мелькали над столом. Послышался голос управляющего, с комическим огорчением запротестовавшего:

— Помилуйте, господин граф…

— Ну и что? Что в этом необычного? Убийца сидит среди нас, это несомненно. Пусть, однако, это не лишает вас аппетита, господин кюре. Покойница тоже лежит в доме, но это не мешает нам ужинать. Альбер, подлейте вина господину кюре.

Кто-то вновь толкнул Мегрэ под столом. Комиссар уронил салфетку, наклонился — но было уже поздно.

Когда он выпрямился, граф, не отрываясь от еды, принялся разглагольствовать:

— Я давеча упомянул о Вальтере Скотте. Разумеется, в этой комнате особая атмосфера, но, главное, среди нас находится убийца. В сущности, это настоящие поминки, не так ли? Похороны состоятся завтра утром, и вполне возможно, что мы так и просидим здесь до самого утра. Следует отдать должное господину Метейе: он хотя бы позаботился заставить погребец прекрасным виски.

Мегрэ все прикидывал, сколько же выпил к этому времени молодой граф. Наверное, поменьше, чем адвокат, который возбужденно подхватил:

— Великолепным! Это уж точно. Как-никак мой клиент происходит из семьи потомственных виноделов, и…

— Я и говорю… О чем бишь я говорил… Ах да! Альбер, налейте вина господину кюре.

— Так вот, я и говорю: раз убийца находится здесь, среди нас, то остальные оказываются как бы в роли судей. Вот этим наше сборище и напоминает сцену из романа Вальтера Скотта.