Дело шокированных наследников

– Нет, сэр, у меня не было времени на оформление ордера.

– Стало быть, вы приняли решение самостоятельно?

– Я принял решение самостоятельно, но я обратил ваше внимание на то, что спросил у обвиняемой, не против ли она, чтобы я заглянул в ее чемодан, и она ответила утвердительно.

– Послушайте, – прервал его Мейсон. – Вы рассказываете лишь суть вопроса. Вы даете свое заключение состоявшемуся разговору. Не можете ли вы вспомнить каждое слово?

– Фактически это и были мои слова.

– Вы говорили обвиняемой, что хотите обыскать чемодан?

– Да.

– Минуту, – остановил детектива Мейсон. – Вы дали клятву. Вы говорили ей, что хотите обыскать чемодан, или спросили, сможет ли она описать содержимое чемодана?

– Полагаю, я спросил, ее ли это чемодан, она ответила, что да. Тогда я спросил, может ли она описать содержимое чемодана, она это сделала.

– И тогда вы спросили, не возражает ли она открыть чемодан, чтобы показать его содержимое, которое она только что описала. Верно?

– Да, сэр.

– Но вы ведь не сказали ей, что хотите обыскать чемодан?

– Нет.

– Она не давала вам разрешения на обыск чемодана?

– Она сказала, что не возражает открыть его.

– Она не давала вам разрешения на обыск чемодана?

– Я сказал ей, что хочу открыть его, и она согласилась.

– Она не давала вам разрешения на обыск чемодана?

– Ну, думаю, слово «обыск» не произносилось.

– Совершенно верно, – подтвердил Мейсон. – Итак, вы приехали в аэропорт, чтобы удостовериться в правильности полученного вами намека?

– Ну… да.

– Кто дал вам этот намек?

– Я не имею права разглашать источники нашей информации.

– Думаю, что по существующим правилам судебного разбирательства, – заявил Мейсон, – этот свидетель должен убедить нас в том, что у него были веские причины для обыска чемодана и что анонимный намек, то есть намек, полученный от неизвестной личности, нельзя считать обоснованной причиной для обыска. Поэтому обвиняемая имеет право знать мотив для обыска ее чемодана.

Судья Алберт нахмурился и повернулся к свидетелю:

– Вы отказываетесь назвать имя человека, давшего вам намек?

– Намек получил не я, – ответил Эндрюс. – Информацию получило начальство. Мне сказали, что есть горячие факты и что мне надо ехать в аэропорт, ждать обвиняемую и спросить у нее разрешения заглянуть в чемодан. Если бы мне не удалось этого сделать, то следовало держать ее под наблюдением, пока я не получу ордер.

– Интересная ситуация, – заметил судья Альберт. – Очевидно, обвиняемая никому не давала разрешения на обыск своего чемодана, а дала согласие, чтобы чемодан открыли с единственной целью – удостовериться, что она правильно описала его содержимое. Своеобразная ситуация.

– С позволения суда, – продолжил Мейсон, – я подхожу к ситуации немного по-другому. Я хочу прояснить положение обвиняемой. Хорошо бы все выяснить на предварительном слушании, а не подходить к этому формально. – Он повернулся к свидетелю. – Вы забрали из чемодана пятьдесят пакетиков?

– Да, сэр.

– Они у вас с собой?

– Да, сэр.

– Вы их взвешивали?

– Взвешивать их? Нет, сэр. Мы пересчитали их, сделали опись, но не взвешивали.

– Ладно. Была еще одна вещь. Сумочка.

– Да, сэр.

– Вы просили обвиняемую опознать ее?

– Она сказала, что это ее вещь. У нее была квитанция на нее.

– А вы спрашивали ее о содержимом сумки?

– Нет.

– Спрашивали ли вы разрешения открыть сумку?

– Нет.

– Но вы же ее открыли и обыскали?

– Да. Но там мы не нашли ничего, заслуживающего внимания.

– Вы не спрашивали разрешения на то, чтобы открыть сумку?

– Кажется, нет.

– Вы просто подошли и открыли сумку?

– Я сделал это после того, как нашел большую партию…

Мейсон поднял руку:

– Сейчас это не имеет значения. Мы будем это называть «пятьдесят пакетиков». Что вы сделали с сумкой?

– Она здесь.

– Ну что ж, – проговорил Мейсон, – раз вы не знаете, сколько весят пакетики, то, может быть, назовете вес чемодана без пятидесяти пакетиков?

– Не назову.

– Вы знаете, что обвиняемая платила за излишек веса багажа?

– Да.

– И все же вы не взвесили пакетики?

– Нет.

– Если суд не против, я предлагаю взвесить их сейчас, – сказал Мейсон.

– С какой целью? – поинтересовался судья Алберт.

– Если весы покажут, – объяснил адвокат, – что сейчас эти две вещи, без пакетиков, весят сорок шесть фунтов, тогда это будет определяющим доказательством, что кто-то подбросил пакетики в чемодан после того, как обвиняемая сдала вещи в багаж.

– Полагаю, что я могу принять такое объяснение, – решил судья Алберт. – Объявляю перерыв на десять минут. Судебный пристав принесет в зал суда какие-нибудь весы, и мы взвесим эти два чемодана.

– Совсем не обязательно, что это прояснит дело, – запротестовал Кезуэлл. – Мы знаем, что чемоданы весили сорок шесть фунтов, только со слов обвиняемой. Тогда она была отпущена под залог. Мы не знаем, что было изъято из чемоданов.

– Разве они не были под надзором полиции? – спросил судья Алберт.

– Были, но ей разрешалось приходить и брать из чемоданов одежду.

– Она приходила и брала что-нибудь из чемоданов?

– Я не знаю, ваша честь.