Дело случая

В течение получаса прибыло еще около шести-семи милицейских машин. «Скорая помощь» увезла раненого Мусу. В квартире у Аслана расположились оперативники и следователи, которые по очереди допросили всех основных участников событий. Но никто из них словом не обмолвился про сделку. Несли всякую чушь по поводу того, зачем они тут собрались. Старик-профессор до сих пор находился в трансе, так что его допрос отложили на потом.

Милиционеры обследовали чердак, нашли подброшенные нами шапочки и фонарики, а также собрали окурки.

Аслана, Игоря и профессора увезли, у остальных переписали данные и отпустили.

Один из следователей, осмотрев чемоданчик старика-эксперта, пришел к выводу, что в этой квартире происходила сделка по купле-продаже драгоценных камней и ограбление. То, что грабеж совершила одна из сторон, сыщики не сомневались. Опросы соседей ни к чему не привели – в это утро практически никого дома не было, а те, кто находились дома, были в курсе событий, начинающихся с момента, когда охрана стала выламывать дверь.

В общем, к трем часам квартиру и чердак опечатали, вещественные доказательства собрали, оперативники и следователи наметив план действий, разъехались. Двор опустел, квартира под нами погрузилась в тишину.

За это время мы с Юркой допили одну бутылочку водки и собрались уже открыть другую, как вдруг я вспомнил:

– Подожди, Юрок, давай хоть нашу добычу посмотрим, а то напьемся и свалимся, – мне стало гораздо лучше по сравнению с тем, каким я был сразу после операции. Но все равно меня немного колотила нервная дрожь и тряслись руки.

– Ой, а я и забыл про нее, – Юрка притащил из прихожей черную спортивную сумку.

Когда он ее открыл, у меня пересохло во рту. Столько денег я ни разу в жизни не видел. Сумка была полна пачек стодолларовых купюр.

– Обалдеть! – Вернее, мой друг Юрка употребил другое, более емкое выражение. Но оно является нецензурным, и поэтому повторять я его не буду.

Взяв в руки одну пачку, он потряс ею:

– Сань, а сколько здесь?..

– Десять тысяч… –

Я сам был в шоке.

– И таких в сумке двести пятьдесят пачек? – Юра взял вторую. Теперь в каждой руке он держал по десять тысяч долларов.

– Нет, теперь уже двести сорок восемь! – Мой друг глуповато улыбался.

– Санька, мы сделали это! – Он бросил пачки обратно в сумку и взглядом показал на бутылку. – Давай?

– Наливай! – Я знал, что еще ничего не закончилось, расслабляться нельзя, впереди много дел, но не отметить такое событие было бы глупо.

Мы выпили. Глядя на своего друга, я вдруг поймал себя на мысли, что с ним что-то не так. Что-то изменилось в его внешности. Прикидывая так и эдак, я вдруг понял: у Юрки на лице отсутствовали очки.

– Юрок, а где твои… эти… – Я покрутил пальцами у глаз.

– Да я сейчас в линзах. Очки ведь лишняя улика, а это нам совершенно ни к чему… Хорошо, что напомнил. Пойду, сниму их, а то глаза щипет.

Он ушел в ванную снимать линзы, а я тем временем плеснул себе еще немного водки и опрокинул стаканчик.

Вечер прошел в делах и заботах. Мы распихали деньги в нашу спортивную сумку, Юркин рюкзачок и тубус. Маски, перчатки и сумку Мусы я разрезал на мелкие кусочки и часа два Юрка методично спускал все это в унитаз. Так же в унитаз отправились поломанные наушники и осколки бутылки водки. Приемник, работающий на волне «жучков», Юра сжег, замкнув какие-то контакты, потом повыламывал мелкие радиодетали, которые вслед за осколками бутылки отправились путешествовать по московской канализации.

– Саня, а куда корпус девать?

– Спрячь его поглубже на антресолях. Даже если бабуля и найдет его, то вряд ли разберется, что это и откуда взялось.

– Ладно. А пистолеты?

–

Их заберем с собой, по дороге выбросим, – то, что «Вальтер» с глушителем будет похоронен, сомнений не вызывало. Это серьезная улика. А вот насчет ТТ я еще не решил. К десяти вечера мы избавились от большинства улик, собрали все вещи, которые завтра унесем с собой и, согласно, плану, решили лечь спать. Напоследок я перенес все сумки и тубус в прихожую и осмотрел комнату. Вроде бы все в порядке, осталось убрать пакет с обувью, в которой мы работали.

Отнеся этот пакет в прихожую, я вдруг заметил маленькую сумочку-барсетку, которая валялась в куче бабушкиной обуви у входной двери. Вот растяпа! Эту сумочку я перед уходом из квартиры Аслана вытащил из-под оглушенного Игоря.

– Юра! – Позвал я друга. Когда он выглянул из комнаты, я жестом показал ему, чтобы он следовал за мной. Мы двинулись в ванную, так как это было единственное помещение в квартире Анны Аркадьевны, за исключением туалета, в котором можно было зажечь свет.

– Что это? – Юра близоруко щурился, разглядывая барсетку.

– Не знаю, я ее у Игоря забрал перед уходом.

Юрка взял сумочку в руки, открыл ее и вытащил черный плотный кисет. Развязав его, он высыпал на ладонь несколько небольших прозрачных камешков. У меня опять, второй раз за вечер, пересохло во рту. Еле ворочая шершавым языком, я сказал:

– Юра, друг мой, это то, что стоит два с половиной миллиона долларов!..