Дело всей жизни

3 июля на Воронежском и на Центральном фронтах прошло, как и все последние дни, спокойно. А с 16 часов 4 июля противник предпринял на широком участке Воронежского фронта боевую разведку примерно четырьмя батальонами, поддержанными 20 танками, артиллерией и авиацией (около 150 самолето-вылетов). Все попытки врага вклиниться в наш передний край были отбиты. Захваченный в бою пленный, немец из 168-й пехотной дивизии, показал, что войскам розданы на руки сухой паек, порции водки и что 5 июля они должны перейти в наступление. Из телефонного разговора с Жуковым я узнал, что то же самое подтверждают немецкие перебежчики, перешедшие к нам 4 июля на Центральном фронте. Посоветовавшись с Ватутиным, мы решили в ночь на 5 июля провести предусмотренную планом артиллерийско-авиационную контрподготовку, которая, как выяснилось позднее, дала исключительный эффект. Противник, находившийся в исходном для наступления положении, понес большие потери в живой силе и технике. Дезорганизована была подготовленная им система артиллерийского огня, нарушено управление войсками. Понесла потери и вражеская авиация на аэродромах, а связь с нею у общевойскового командования также нарушилась. Многими фашистскими командирами сильная контрподготовка была принята за начало нашего наступления. Даже не зная деталей результатов контрподготовки, мы испытывали чувство большого удовлетворения ее общими итогами. Гитлеровцы с трудом смогли начать наступление вместо 3 часов утра 5 июля тремя часами позже.

Так развернулось великое сражение на Курской дуге. В этот день, одновременно с севера и юга, перешли в наступление на Курск обе вражеские группировки. Советские войска вступили в тяжелую борьбу с врагом. Общий ее ход достаточно освещен в литературе, и я напомню лишь отдельные ее моменты.

Решением Ставки от 23 июня командующим войсками Степного военного округа был назначен генерал-полковник И. С. Конев, с освобождением его от должности командующего Северо-Западным фронтом. Начальником штаба Степного военного округа стал генерал-лейтенант М. В. Захаров, членом военного совета генерал-лейтенант И. З. Сусайков. Приказом Ставки от 9 июля Степной военный округ был переименован в Степной фронт. В разное время в него входили армии: 27-я генерал-лейтенанта С. Г. Трофименко, 47-я генерал-майора П. М. Козлова, 53-я генерал-майора И. М. Манагарова, 4-я гвардейская генерал-лейтенанта Г. И. Кулика, 5-я гвардейская генерал-лейтенанта А. С. Жадова, 69-я генерал-лейтенанта В. Д. Крюченкина, 57-я генерал-лейтенанта Н. А. Гагена, 5-я гвардейская танковая генерал-лейтенанта П. А. Ротмистрова, 5-я воздушная генерал-лейтенанта С. К. Горюнова; корпуса: 4-й гвардейский и 10-й танковые, 1-й гвардейский механизированный, 3-й, 5-й и 7-й гвардейские кавалерийские.

Оборонительная операция Воронежского и Центрального фронтов продолжалась с 5 по 23 июля. С 12 июля в нее включились 5-я гвардейская танковая и 5-я общевойсковая армии Степного фронта, переданные Воронежскому фронту.

В целом вражеское наступление продолжалось менее недели и 12 июля кончилось провалом. В итоге беспримерного сопротивления советских войск противник, понеся огромные потери и продвинувшись до 12 км на северном фасе Курской дуги и до 35 км на южном, был вынужден прекратить наступление, а затем начать отвод своих войск. Окружить наши войска (на четвертый день наступления, как это предусматривалось планом операции "Цитадель") фашистам не удалось. Советская оборона оказалась сильнее. И тогда же нами были созданы необходимые предпосылки для перехода в запланированное контрнаступление. Главным итогом оборонительного сражения следует, на мой взгляд, считать поражение танковых соединений врага, в результате чего возникло особо благоприятное для нас соотношение сил по этому важному роду войск. В значительной степени способствовал тому выигрыш нами крупного встречного танкового сражения южнее Прохоровки в 30 км от Белгорода. Мне довелось быть свидетелем этого поистине титанического поединка двух стальных армад (до 1200 танков и САУ), который произошел на южном фасе Курской дуги 12 июля. Сохранился документ, который был направлен мною 14 июля из этого района боев Верховному Главнокомандующему, он по-своему может свидетельствовать о происходившем: