Дельцы

Эти мысли не давали покоя Монтегю. Он недолго оставался в этот вечер у Хиганов. К чему ему все это? Джим Хиган стал тем, кем сделали его обстоятельства. Напрасны были его мечты о добродетели - перед ним вечно вставал новый соперник! И сейчас, если верить слухам, разворачивалась новая битва. Хиган и Уайман вцепились друг другу в горло. Они будут бороться до победного конца. И нет никакой возможности предотвратить эту борьбу хотя бы с риском разрушить устои, на которых зиждется благополучие самой нации!

Монтегю ежедневно узнавал о ходе этой борьбы. На следующее утро, сидя в открытом кафе одного из отелей и разглядывая публику, он услыхал знакомый голос. Это был молодой инженер, лейтенант Лонг, который подошел к нему и сел рядом.

- Слышали ли вы что-нибудь о нашем друге Гембле? - спросил Монтегю.

- Он вернулся в лоно своей семьи. Надоела ему вся эта суматоха, ответил молодой офицер.

- Занятный парень этот Гембл.

- Я его люблю, - заметил лейтенант, - он не красив, но сердце у него там, где надо.

Монтегю подумал немного и спросил:

- А что, прислал он вам описание топлива, о котором вы просили?

- Представьте, прислал! И, право, с большим знанием дела! В департаменте решат, что я и в самом деле эксперт!

- Непременно, - заметил Монтегю.

- Он выручил меня из весьма затруднительного положения. Вы не можете представить себе, в какие сложные ситуации попадаем мы, морские офицеры. Но мне кажется, что одно слово следовало бы вычеркнуть из этого описания.

- Вот как! - заметил Монтегю.

- Право, я даже подумываю написать об этом в главный штаб. Я уже три раза собирался это сделать.

- В самом деле!

- Знаете ли, - продолжал офицер. - Какой-то молодой человек был представлен мне одним из моих друзей. Он вертелся вокруг меня целый вечер, и затем, когда мы возвращались домой, открыл причину своей привязанности. Кто-то из вашингтонских друзей сказал ему, что мне поручено составить условия поставки мазута для кораблей военно-морского флота. А у него, в свою очередь, имеются друзья, заинтересованные в этом деле и готовые дать мне ценный совет. Он намекал, что это для меня может быть очень выгодно.

- Воображаю, как вам это не понравилось!

- Право, это наводит на некоторые размышления, - сказал лейтенант. Люди моего служебного положения легко могут получить подобное предложение. Многие же из нас ведут образ жизни далеко не по средствам. Все мы должны быть начеку. Я еще допускаю ловкую игру в политике или в деловых отношениях, но когда дело касается армии и флота, - тогда, уверяю вас, я готов лезть в драку!

Монтегю ничего не ответил. Он не знал, что сказать.

- Гембл что-то говорил о вашей борьбе со Стальным трестом, - заметил Лонг. - Так ли это?

- Да, - ответил Монтегю, - но теперь я отошел от этих дел.

- Кстати, о Стальном тресте, - заметил лейтенант, - знаете ли, мы получаем кое-какие сведения о нем.

- Любопытно, - сказал Монтегю.

- Спросите в армии, кого хотите! Это старая рана, которую мы носим в груди и которая не заживает. Я имею в виду мошенничество в области производства броневого листа для кораблей.

- Я кое-что слышал, - ответил Монтегю.

Монтегю мог произнести целую обвинительную речь против стальных королей.

- А я все это хорошо знаю, - продолжал лейтенант, - так как мой отец пятнадцать лет назад был членом комиссии по испытанию брони. Я слишком пристрастно отношусь к этому вопросу. Ведь отец вскрыл тогда большие злоупотребления, и это стало причиной его смерти.

Монтегю бросил проницательный взгляд на молодого офицера, который погрузился в мрачные размышления.

- Удивительно, как тяжело иногда бывает на душе у моряка! - сказал он. - Нам объявляют, что наши суда отправляются в Тихий океан и судьба всей нации зависит от них! А броня у них негодная, отлитая старым Гаррисоном и приобретенная правительством по цене, в четыре или пять раз превышающей ее истинную стоимость. Вот, например, известный мне случай с "Орегоном". Теперь мой брат служит на этом корабле. Во время испано-американской войны 1898 года вся страна следила за "Орегоном" и молилась за него. А я сейчас могу найти в броне этого боевого корабля ряд отверстий, просверленных старым Гаррисоном и обшитых полосовым железом. Если граната попадет в эту "броню", она разлетится как стекло.

Монтегю слушал пораженный.

- И каждый может это увидеть? - спросил он.

- Нет, - сказал офицер. - Все, конечно, прикрыто, обшито железом. Проделав недоброкачественную работу, тщательно маскируют дефекты. Кто же это заметит?

- Но в таком случае откуда это знаете вы?