Дембельский блокнот или Фрагменты почётной службы

Капитан ушел, но вскоре вернулся со свертком в руках.

— Держи! С Днем рождения боец!

— Спасибо!

Капитан ушел, а я остался на посту с автоматом и бумажным свертком в руках, в котором была палка копченой колбасы, банка сгущенки и пяток яиц сваренных «в крутую»….

Что-то отвык я от человеческого общения, даже не знаю, что с подарком делать. Ладно, завтра в столовой на стол выложу, а пока на кровать в казарме положу.

На сегодня пароль «8», стою у жилого модуля и всех окликаю

— Стой! Пять!

— Три! ….

— Стой! Два!

— Шесть!

Смысл пароля в том, чтобы сумма названых цифр совпала. Если совпала, значит, отзыв на пароль правильный — пусть проходят. Изредка на улицу выбегают сонные солдаты в трусах, и бегом в темноту, в туалет. Некоторые, оглядываясь, бегут за угол…. Зря они так! Главным развлечением нашего начальника штаба, майора Середы был отлов таких «ссыкунов». Бессонница его иногда ночью мучила, а сегодня он еще и поддатый сильно был. Вот и не повезло сегодня очередному неудачнику, который после экспрессивной лекции, о недопустимости подобного поведения, теперь тянул носочки кирзовых сапог, печатая шаг по тропинке между казармами….

— Стой! Три!

— Пять! Что здесь происходит?!!!

Ого! Патруль комендантский. Старший лейтенант и два бойца. Неужели прервут развлечение нашего майора? А залетчик-то не прерывается, так и печатает шаг в трусах и тельняшке.

— Товарищ майор! Что здесь происходит?

— Отвали старлей! Видишь, что — солдата воспитываю!!!

А дальше, как говорится, «слово за слово, да хреном по столу!», майор попытался схватить за грудки начальника патруля и вдруг получил удар сапогом прямо в глаз! Нокаут! Надо же, какая растяжка! Рядом ведь стоял! Старлей посмотрел на лежащего майора, поправил портупею и скрылся в темноте.

Я оглянулся на забившего, на муштру бойца, и спросил.

— Что это было?

— Это был патруль по дивизии. Во главе с командиром взвода дивизионной разведроты, старшим лейтенантом Дворниковым.

— Знаешь его?

— Наслышан.

Зашевелился наш НШ — начальник штаба дивизиона, и с трудом поднявшись, побрел спать, унося с собой приклеившуюся к нему кличку — «Дед Пиночет». Все-таки месяца два, потом, в темных очках проходил, «бланш» прикрывая….

НОВОЕ МЕСТО

К концу апреля я уже как-то пообвыкся в роли единственного «молодого» в подразделении. Да, и дембеля перестали почти меня замечать. Наверное, из-за малочисленности «молодого» контингента. Дело мне нашлось по новой специальности. Я теперь радиотелефонист, и на меня повесили уход за всеми радиостанциями нашей пятой батареи. Выделили мне закуток в новой каптерке. Большую палатку, одетую на деревянный каркас, разделили на четыре равные части и распределили между батареями. В каждый отсек был отдельный вход с дверью на замке. Для возни с радиостанциями я отгородил себе закуток два на один метр, сделал столешницу на которой можно было поставить рацию и с удобствами обслуживать. Аккумуляторы поменять, лямки мягкие подшить, чтобы железный гроб с названием «Р-107М», и весом 24 килограмма, носить удобнее было. Конкретно за мной закрепили более старую, но более легкую рацию «Р-105М». Она была более капризная и дальность связи меньше была. Как я позже выяснил, капризность ее была связана с внутренним обрывом жилы токоподводящего провода, поэтому все от нее отпихивались. Не хотелось в самый нужный момент остаться без связи. Из рейдов все возвращались пыльные и чумазые, чистили оружие, а комбинезоны серого цвета, этакая униформа для грязной работы, стаскивали в каптерку. Порядка никакого не было, потому, что скидывали в угол, как попало, а потом, перед рейдом, переругиваясь, искали свое. В конце, концов, Кулакову, нашему комбату это надоело, и он приказал мне следить еще и за всеми вещами. Вот и постоянное дело появилось, можно сказать, человеком стал. По крайней мере, меня перестали шпынять. С Кулаковым сложно спорить, он товарищ веселый, но юмор специфический. Он, например, покурившим чарз старослужащим, пагубность подобных действий, объяснял резким ударом в печень. Выстраивал предполагаемых «залетчиков» в шеренгу по одному и шел, демонстративно принюхиваясь, а нюх у него был собачий. Потом…

— Понял, за что?

Однажды увидел, как он майора, жившего в его комнате, перепугал. Я тогда тряпкой возюкал под кроватями в офицерском модуле. Дежурство по комнате у нашего комбата было. Почему поспорил наш капитан с этим майором, я не понял. Увидел только, что Кулаков вытащил из ножен, висящих на спинке стула, свой трофейный кинжал с алюминиевой головой льва, на рукоятке, и швырнул через всю комнату. Потом, подошел и спокойно вытащил, вонзившийся возле уха майора клинок, и продолжил общение. Градус агрессии, кстати, заметно снизился, видимо шутка понравилась.

Наш комбат был личностью харизматичной и авторитетов не признавал. Частенько сваливал из части в Кабул за букетом цветов и дальше по маршруту. Говорили, что он в Афган капитаном пришел. За год успел слететь до лейтенанта и опять подняться до капитана. При всем, при том, его уважали, и дисциплина в батарее была железная.