Деметриос Контос

Некоторое время я лежал поперек скамьи, на которую меня бросили лицом вниз, и изо рта моего выливалась вода. Немного погодя, все еще чувствуя себя слабым, я повернул голову, чтобы посмотреть, кто был моим спасителем. И тут я увидел, что на корме со шкотом в одной руке и румпелем в другой сидит собственной персоной Деметриос Контос и, усмехаясь, кивает мне. Он хотел было оставить меня тонуть — как он сам рассказывал после, — но лучшая часть его существа одержала победу и послала назад ко мне.

— Как твое дело, хорошо? — спросил он.

Я попытался изобразить губами «да» — голосом я не мог издать ни звука.

— Ты хорошо правил лодка, — сказал он, — хорошо, как мужчина.

Комплимент Деметриоса Контоса был большой похвалой, и я очень оценил это, хотя в ответ мог только наклонить голову.

Больше мы не разговаривали, потому что я старался прийти в себя, а Деметриос Контос был занят лодкой. Он причалил к Валлехской пристани, привязал лодку и помог мне выйти. Когда мы оба стояли на пристани, из-за кольев, на которых сушились сети, вышел Чарли и опустил руку на плечо Деметриоса Контоса.

— Он спас мне жизнь, Чарли, — запротестовал я, — его нельзя теперь арестовывать.

На лице Чарли появилось ненадолго выражение нерешительности, но тотчас же исчезло; так бывало всегда, когда он принимал какое-нибудь решение.

— Не могу ничем помочь тут, — сказал он ласково, — я не могу отступить от своего долга, а мой долг арестовать его. Сегодня воскресенье, а в его лодке два лосося, которых он поймал. Как же мне поступить?

— Но он спас мне жизнь, — настаивал я, не находя другого довода.

Лицо Деметриоса Контоса потемнело от гнева, когда он понял решение Чарли. По его разумению, с ним поступили несправедливо. Лучшая часть его простой натуры восторжествовала, он совершил великодушный поступок, спас беспомощного врага, и в благодарность за это враг тащил его теперь в тюрьму.

Когда мы с Чарли возвращались в Бенишию, мы оба были в дурном настроении. Я стоял за дух закона, а не за букву его, а Чарли стоял за букву. Он считал, что иначе он поступить не мог. Закон говорил, что в воскресенье нельзя ловить лососей. Он был патрульным, и его долг следить за исполнением закона. Он должен это делать. Он исполняет свой долг, и совесть его чиста. А мне его поступок казался несправедливым, и я чувствовал жалость к Деметриосу Контосу.

Через два дня мы отправились в Валлехо на суд. Я должен был явиться в качестве свидетеля. Это была самая отвратительная минута, какую мне когда-либо в жизни приходилось испытывать. Я показал, стоя на месте свидетеля, что видел, как Деметриос поймал двух лососей, с которыми его задержал Чарли.

Деметриос взял адвоката, но дело его было безнадежно. Присяжные совещались четверть часа и вынесли ему обвинительный вердикт. Судья приговорил его к уплате штрафа в сто долларов или к тюремному заключению на пятьдесят дней. Тогда Чарли подошел к секретарю суда.

— Я хочу уплатить этот штраф, — сказал он, кладя на стол пять золотых монет по двадцать долларов. — Это… это одно, что можно сделать, мальчуган, — пробормотал он, обращаясь ко мне.

Глаза у меня стали влажными, и я схватил его за руку.

— Я хочу заплатить… — начал я.

— Заплатить половину? — прервал он. — Конечно, я так и думал, что ты заплатишь свою половину.

Между тем адвокат сообщил Деметриосу, что Чарли помимо штрафа уплатил также и следуемое адвокату вознаграждение.

Деметриос подошел к Чарли и пожал ему руку, причем вся его горячая южная кровь бросилась ему в лицо. Не желая, чтобы мы превзошли его в великодушии, он сказал, что хочет сам заплатить и штраф, и адвокату, и едва не вспылил, когда Чарли не согласился на это.

Этот поступок Чарли, как мне кажется, больше, чем что-либо другое, внушил рыбакам уважение к закону. Чарли высоко поднялся в их уважении, и я получил свою долю славы, как мальчик, который умеет управлять лодкой. Деметриос Контос не только никогда больше не нарушал закона, но сделался нашим приятелем и при случае часто посещал Бенишию, чтобы поболтать с нами.

1906