Демид

Только не говорите мне, что все это произошло из-за распада Советского Союза. Что если бы продолжался социализм, то они не стали бы убивать друг друга. Что при коммунистах все было хорошо. Не терплю я такого фарисейства. Не могу видеть, как старичок с портретом Усатого на груди шамкает: «А ведь при Сталине все было хорошо, правильно все было! Жидов и интеллигентов стреляли, и порядку было больше! Никто безобразиев не позволял! А рабочий человек жил как следовает». Потому что это не имеет отношения ни к коммунизму, ни к социализму. Это было то же самое - свои отстреливали своих. Конечно, этот старичок всю жизнь работал токарем на заводе, делал свою норму, участвовал в своем социалистическом соревновании, а по вечерам пил свою водку и бил свою жену. Кому до него было дело? Никому. А в кабинетах Лубянки разговаривали «по-партийному» со своими -с теми, кто молился тому же самому коммунистическому богу. Но оказался слишком умен, или слишком честен, или просто перешел кому-то не тому дорогу, или просто попал под горячую руку. Попал под разверстку: «Выловить столько-то троцкистов, столько-то правоуклонистов, столько-то космополитов. И расстрелять всех к чертовой матери Только сперва пытать их как следует». Чтоб помучились. Чтобы рассказали все честно .Чтобы, когда шли на свое аутодафе, на свой расстрел, публичный или скрытый, плакали, и говорили, что согрешили, и каялись в ереси, измене горячо любимому делу Ленина - Сталина…

Все это уже было… Боже мой… Знает ли Бог, сколько садистов с наслаждением удовлетворяли низменные страсти свои к терзанию человеческой плоти, прикрываясь Его именем?

И сейчас я снова видел такое: ничтожные люди пытали человека. Несомненно, верующего человека. Верующего, наверное, более искренне, чем они сами. И поэтому он заслуживал пыток, заслуживал боли, и зазубренных крючьев, и даже смерти. Мучительной смерти. Какую правду они хотели от него узнать? О какой правде вообще можно было сейчас говорить? Правда существовала только одна: они заполучили его в свои лапы, и он был обречен.

Я уехал из России именно поэтому. Потому что началась война в Чечне. И то, что я много лет видел в кошмарных снах, заново переживая свою службу в армии, теперь увидел по телевизору. Сводки событий в новостях - сперва бравурные, затем все более пессимистические. А потом обреченные глаза матерей, пытающихся узнать сыновей своих в куче обгорелых трупов. И, наконец, окровавленные отрезанные головы русских мальчишек в грязном, садистском и все же правдивом фильме Невзорова.

Я уехал сюда, в Испанию. Я читал историю Испании и знал, что история эта черна и жестока, как сам ад. Испанцы все века убивали своих .Убивали друг друга безо всякой жалости - тысячами и сотнями тысяч. И только сорок лет назад перестали делать это. И за эти сорок лет достигли вдруг такого расцвета, что смогли себе позволить стать нацией доброй, и улыбающейся, и необычайно жизнерадостной.

Я жил среди испанцев. Я знал их достаточно хорошо. Я любил их. Я даже завидовал их темпераментному жизнелюбию. И только теперь, заглянув в этот чертов глазок, я поверил в то, что инквизиция существовала на самом деле. Что это не было ложью, кошмарным бредом параноика.

В комнате появилось еще два человека. Одеты они были в серые балахоны, а на головах их сидели серые колпаки, закрывающие лица полностью, с прорезями для глаз и для рта.

Вы видели таких людей на рисунках - так обычно изображают средневековых палачей. Именно так они и выглядели. Именно палачами они и были.

Один из них взял инструмент, похожий на двурогую вилку, и положил его в огонь.

– Пусть раскалится получше, - сказал он. - Потому что ты - очень неразговорчивый, еретик. Ты делаешь ошибку. Все равно ты расскажешь все. Я не могу сказать, что жалею тебя, потому что это было бы противно Богу - жалеть проклятого еретика. Но все же я могу дать тебе хороший совет: говори охотнее. Рассказывай все, и это уменьшит твои муки.

– Что? - просипел Веларде. - Что я еще могу сказать вам? Вы и так все знаете обо мне. Убейте меня побыстрее, прошу вас. Убейте меня, если на то есть воля Господня. Проявите христианскую милость ради Матери Божьей…

– Назови имена. - Инквизитор привстал с места. - Назови нам тех, кто, как и ты, проповедовал лютеранскую ересь! Назови нам их, и судьба твоя будет облегчена! Может быть, ты даже будешь отпущен. Ибо Бог всемилостив, и мы, проповедники воли Божией…