Демобилизация

- Ничего. Я ведь на неделю и потом чемодан легкий. А ты тут живи.

Сеничкин ответил что-то неопределенное в том смысле, что совсем неважно, где он будет ее ждать.

"Конечно, неважно, - подумала Инга. - Ему все неважно. Он принес и он унесет свой портфель. Даже такси брать необязательно".

Ночью она долго лежала с закрытыми глазами, притворяясь спящей и чувствуя, что он тоже не спит. Ей хотелось, чтобы быстрей наступил понедельник и она бы уже сидела в плацкартном вагоне.

В воскресенье утром они встали не выспавшись и Алексей Васильевич неожиданно объявил, что ему надо к отцу в больницу. Он забыл, что раньше обмолвился Инге, мол, в Кремлевку пускают с двух. И она не стала уличать его во лжи, понимая, что ему сейчас так же, как ей, не по себе. Для него она тоже уже не здесь, а в спешащем на Кавказ поезде.

- Хорошо. А я пока соберусь, - сказала, тоже забыв, что вчера вечером говорила, что почти ничего с собой не возьмет.

Но когда за Алексеем Васильевичем хлопнула дверь, Инга тотчас влезла на стул, сняла со шкафа старый небольшой фибровый чемодан и начала набивать его вещами.

Было начало двенадцатого и она, вырвав из тетради лист, написала:

"Алеша!

Они только что звонили, и я попытаюсь переменить билет на сегодня. Целую. Инга".

Большего выдавить она не смогла.

Через четверть часа, когда с не таким уж легким чемоданом Инга быстро шла по Спасской к остановке троллейбуса, вдруг из параллельного Докучаеву Скорняжного переулка вынырнула на Спасскую странно знакомая фигура с небольшим железным ящиком в правой руке.

- Ига, - крикнула женщина, узнав сначала курчевскую машинку, а потом Бороздыку.

Тот обернулся, являя собой важность и относительное благополучие, поскольку карман был пристрочен и пуговицы на двубортном пальто пришиты, хотя и в один ряд.

- Тоже отбываете? - спросил Бороздыка. - А где наш доцент?

- В Кремлевку поехал. А вы за иконами? Зачем же лейтенанта ограбили? кивнула на железный ящичек. - Вы же печатать не умеете.

- Ничего. В поезде научусь.

- Знаете, Ига, верните Борису машинку. Вы непременно ее сломаете или где-нибудь забудете. А то чего доброго презентуете кому-нибудь.

- Ну вот еще. Не каркайте. У нас по части угадайки Марьяна Сергевна. Или соревнуетесь?

- Ига! Честное слово, верните, - не обращая внимания на выпад, сказала Инга и, поставив чемодан на мокрый тротуар, протянула руку к железному ящику.

- Ну, ну... бросьте, - отвел Бороздыка руку с ящиком за спину. Лейтенант хамить себе позволил, словно в казарме. Нет и нет, - попятился от аспирантки.

- Ну, хотите, вот в лужу плюхнусь, - чуть не со слезами говорила, представляя, как не хотелось Борису отдавать Бороздыке машинку. - Ну, хотите... ну, что хотите для вас сделаю.

- Спасибо. Теперь уже нет необходимости, - схамил Бороздыка, но тут же, испугавшись, перебежал на другую сторону улицы и заспешил к себе домой.

"Сволочь! Сволочь!" - хотелось ей крикнуть во все горло вслед Иге, который, убегая, небрежно размахивал пишущей машинкой, словно это был пустой бидон из-под керосина.

- Негодяй, - сказала довольно громко и тут же подняла руку, потому что с Садового в Спасскую свернуло свободное такси. Водитель, развернувшись, довез ее до площади Курского вокзала, где ей в кассе без всяких отговорок обменяли билет и, сунув чемодан под нижнюю полку, Инга еще долго ходила по перрону, отчаянно сожалея, что нельзя позвонить лейтенанту. Может быть, тогда он пошел бы к Бороздыке и силой отнял машинку.

И оттого, что ей неловко стало перед Борисом, она все время до отхода поезда сочиняла в уме письмо, которое собиралась написать ему из Кисловодска.

О встрече с отцом и матерью она пока старалась не думать.

- Послезавтра Кларку режут, а она, бедняга, плачет. Просила шмутки принести. Сбежать хочет, - сказала Марьяна. - Уверяет, что сон видела, будто помрет. Не жалко ее?

- Жалко, - пробурчал Курчев. Они снова курили в темноте.

- Ничего тебе не жалко. Ведь сбежал тогда, а? Телеграммку отстукал, а сам - дёру. Все вы такие, - беззлобно вздохнула Марьяна. - Но и мы не лучше. В больницу хоть придешь?

- Приду.

- И в больницу не придешь. Побоишься, чтоб чего-нибудь Кларка не подумала. Не бойся. Я ей сказала, что у тебя роман с мадмуазель аспиранткой.

- Хватит...

- Не хватит, а только начинается... Мадмуазель вчера укатила в Кисловодск.

- Врешь!

- Ладно, не пыжься. Я не ревную. Давно пора по Екклезиасту все вернуть на круги свои. Ты женишься на мадмуазели, я рожу Лешке пащенка, а Кларке взрежут шею и она увидит алмазное небо.

- У тебя просто...

- Просто не просто, а пора остепениваться!..

- Бедный Ращупкин!..

- Не хами, - толкнула его локтем. - Поссоримся. А я тебе, ох, еще как пригожусь!.. В шарашкино ателье поступишь?

- Наверно. А может, и нет. Погляжу.

- Глядеть нечего. Надо сразу поворачиваться, туда или сюда. Я тут думала о тебе. В конце концов, не обязательно идти куда-то служить. Можно и черной работой кормиться, вроде Бороздыки. Кстати, взял у тебя машинку?

- Ага.