Демократизация

Хантингтон явно включает женщин в определение, отнюдь не делая их невидимыми. Действительно, Хантингтон – почти единственный, кто упоминает женщин и меньшинства в явной форме. В большинстве определений используются обобщенные термины, такие как «взрослые», или «люди», без конкретного указания на то, кто может быть исключен.

Но несколькими страницами далее в книге Хантингтона выясняется, что женщины в конечном счете могут быть исключены. Хантингтон продолжает[494]

, называя «основные разумные критерии обретения политическими системами XIX в. минимально необходимых демократических характеристик в контексте своего времени». Один из этих операциональных критериев заключается в том, что «50 % взрослого мужского населения обладают правом голоса». Рабочее определение Хантингтона на основе этого критерия приводит к ограничению обладающего правом голоса населения до 25 % общего взрослого населения. И наконец, хотя бы для более ранних исторических периодов оно позволяет определять государства как демократические, даже если у женщин нет права голоса.

Практическое исключение женщин из определения, которое, на первый взгляд, их включает, можно встретить также в работе Дитриха Рюшемайера, Эвелин и Джона Стивенсов. Авторы начинают с достаточно типичного определения демократии – «регулярные, свободные и справедливые выборы представителей при всеобщем и равном избирательном праве»[495]. Действительно, они утверждают, что «как бы детально мы ни определяли демократию, она не значит ничего, если не включает правление большинства или участие большинства в правлении»[496]

. Но снова, переворачивая несколько страниц, мы видим, что женщины исключены из определения «большинства». Рюшемайер и Э. и Дж. Стивенсы объясняют, что они «выбирают в качестве критического порога, позволяющего говорить о демократии в исторических исследованиях, право голоса для мужчин, вместо действительно всеобщего избирательного права»[497]. Таким образом, государства считаются демократическими при наличии избирательных прав у всех мужчин. Определения демократии Хантингтона, Рюшемайера и соавторов едва ли единственные, включающие женщин в принципе, но в действительности их исключающие. Чтобы ознакомиться с рядом других примеров, обратитесь к статье Памелы Пакстон[498]

.

Если женщины часто не учитываются в традиционных теориях демократии, то что можно сказать в отношении новой тенденции обсуждения качества демократии? Теоретики качества демократии вместо проведения различий между демократиями и недемократиями фокусируются на определении того, что такое «хорошая» демократия. И более вероятно, что гендер будет упомянут в определениях качества демократии. Ларри Даймонд и Леонардо Морлино утверждают, что восемь параметров помогают дифференцировать демократии по качественному признаку: верховенство закона, участие, конкуренция, вертикальная и горизонтальная подотчетность, уважение к гражданским свободам, большее политическое равенство и способность к реагированию (responsiveness). Равенство – релевантный параметр для включения женщин. Даймонд и Морлино[499] определяют этот параметр как «прогрессивное внедрение большего политического (и лежащих в его основе социального и экономического) равенства». Далее они объясняют, что условие равенства с точки зрения качества демократии «включает запрет на дискриминацию на основе гендерных, расовых, этнических, религиозных признаков, политической ориентации или других внешних условий»[500]

. Упор на качество демократии, таким образом, открывает возможность для полноценной дискуссии по поводу гендера в политической теории. Однако до сих пор при оценке качества демократии участие или представительство женщин в полной мере не принималось во внимание (см., напр.,[501]).

Чрезвычайно приятной особенностью сосредоточения внимания на критерии равенства является признание того, что социальное и экономическое неравенство формируют неравенства политические. Как объясняет Дитрих Рюшемайер[502]: