Демократизация

В странах, где большинство населения исповедует католицизм, Римско-католическая церковь сыграла очень важную и активную роль. В некоторых странах акторы, связанные с церковью, выступили сторонниками демократии. «Викариат солидарности» (Vicar'ia de la Solidaridad) в Чили осуждал репрессии, преследования и убийства по приказу Аугусто Пиночета, при этом помогая координировать усилия профсоюзов, партий и рядовых активистов, которые организовывали протесты против режима в 1980-е годы[630]. В Бразилии, после принятия теологии освобождения, церковь посредством движения «Малых христианских коммун» (Comunidades Eclesialis de Base, CEB) способствовала воссозданию на низовом уровне пространств, наделявших простых граждан новыми социальными и политическими возможностями

[631]. Роль, сыгранная «Малыми христианскими коммунами», стала центральной в борьбе за демократизацию, и церковь выступила посредником в поддерживавшей демократию коалиции профсоюзов и городских движений. Сходным образом на территории проживания басков местное духовенство поддержало оппозицию в борьбе против франкистского режима, помогая сохранить баскский язык[632]

. В Польше сложился поддерживавший демократию альянс между Римско-католической церковью и профсоюзом «Солидарность» (Solidarno's'c), ставшим ключевым элементом в сети сопротивления, оказав тем самым помощь в создании необходимых ресурсов для массовой мобилизации в ходе либерализации и транзита[633].

В других странах, таких как Аргентина, иерархи Римско-католической церкви сыграли роль оказывающего поддержку наблюдателя, а в некоторых случаях стали и активными участниками государственного терроризма[634], в то время как гражданские сети играли делегитимизирующие роли[635]

. «Матери Пласа-де-Майо» (Madres de Plaza de Mayo), «Служба мира и справедливости» (Servicio de Paz y Justicia – SERPAJ) и «Постоянная ассамблея за права человека» (Asamblea Permanente por los Derechos Humanos – APDH), помимо прочих организаций – участников правозащитного движения в координации с транснациональными правозащитными сетями (transnational advocacy networks), инициировали национальные и международные кампании за «правду и справедливость», чтобы выяснить судьбу 30 тыс. «исчезнувших» граждан – похищенных и убитых военными. Занимаясь публичной оглаской фактов преступлений, социальные движения нанесли большой ущерб имиджу авторитарных режимов на международной арене, в частности, в Организации Объединенных Наций и Организации американских государств[636]. Несмотря на то что авторитарные режимы закрыты для любого влияния со стороны политической оппозиции, Маргарет Кек и Кэтрин Сиккинк в своей работе 1998 г. показали, что возникает своеобразная «модель бумеранга» в тех случаях, когда правозащитные сети подталкивают третьи страны и межправительственные организации оказывать политическое давление на авторитарный режим:

Правительства являются главными «гарантами» прав, но также и основными их нарушителями. Когда правительство нарушает права или отказывается признавать права, индивиды и группы зачастую не имеют возможности их отстоять в политических и судебных институтах внутри страны. Они могут искать кого-то или что-то за пределами страны для того, чтобы выразить свою обеспокоенность или даже защитить собственную жизнь. Когда каналы между государством и внутригосударственными акторами заблокированы, может возникнуть модель бумеранга применительно к влиянию, характерному для международных сетей: внутригосударственные неправительственные организации идут в обход своего государства и обращаются напрямую к международным союзникам с тем, чтобы те оказали давление на их государства извне[637].