Демон

Денек был жаркий. Тела их блестели от пота. Робин чувствовала себя превосходно. Ее переполняло то бескостное тепло, от которого гудело все тело. Давным-давно она такого не испытывала. Заложив руки за голову, она оглядела себя, затем Конела. Пододвинув свою голую ногу к его ноге, она сравнила ступни. Такие разные — но такие похожие. То же самое — и с ногами. А вот пах мужчины и женщины различался принципиально. Ее аккуратное, опрятное устройство... А у него — чрезмерная, вычурно-изобильная мягкость. Лежит там самодовольная, изнуренная и мокрая от ее влаги.

Робин никогда не считала мужской член уродливым — даже в состоянии эрекции. Просто он выглядел таким уязвимым — как она, впрочем, давным-давно выяснила в том неудачном эпизоде с Крисом.

Робин попыталась представить свою голову на том месте, где лежала голова Конела. Интересно, как это — смотреть на себя самое и видеть такое? Как ни старалась, дальше страха, который, по ее мнению, должен был испытывать Конел, Робин не зашла. Ей казалось, он должен ходить чуть согнувшись, вечно ожидать атаки и испытывать прискорбное чувство обнаженности. Такой наготы, подумала Робин, ей никогда не почувствовать. И она поблагодарила Великую Матерь — за то, что ей посчастливилось родиться женщиной.

— Знаешь, что мне у тебя нравится? — вдруг спросила она.

— Что?

— У тебя такой маленький пенис. Когда я занималась этим с Крисом, было неудобно. У него намного больше, но когда я впервые...

Тут она вдруг поняла, что Конел весь трясется, и взглянула на него. Лицо его было перекошено, и даже казалось, что ему трудно дышать. Затем он взглянул на Робин, попытался что-то сказать — и разразился смехом. Это был один из тех приступов смеха, с которыми так трудно совладать. Смех был страшно заразительным — и Робин тоже засмеялась — но смеялась только до того особенно небезопасного места, когда вдруг почувствовала, что не понимает над чем смеется. Наконец Конел закончил неудержимой икотой.

— Я что-то не то сказала? — ледяным тоном поинтересовалась Робин.

— Робин, единственное, чего мне хочется, — так это поблагодарить тебя. Я принимаю твой комплимент в том духе, в каком он был предложен.

— Боюсь, Конел, этого будет недостаточно.

Он вздохнул:

— Нет, наверняка нет. Пожалуй, придется объяснить. — Он уставился в потолок. — Эх, Великая Матерь, дай же мне силы.

Фраза вышла столь неожиданной, что Робин расхохоталась.

— Интересно, где ты такое услышал?

— Не знаю. Кажется Искра не раз что-то такое упоминала, когда подходила к тому или иному краю культурной пропасти. И есть у меня такое чувство, что только она и может это понять.

Робин терпеливо ожидала, пока Конел вытирал глаза и восстанавливал дыхание, одновременно пытаясь избавиться от икоты.

— Только предупреждаю, Робин, — это ужасно глупо. Это одна из тех тем, над которыми надо или смеяться, или плакать. Не так много лет назад мне нанесли оскорбление. Благодарение Господу, что я с тех пор немного повзрослел.

И Конел все ей объяснил и оказался прав — это действительно была страшная глупость. Конечно, Робин не была экспертом в таких вопросах, но сразу поняла — это нечто, важное только для мужчин. Она задумалась, не связано ли это с их уязвимостью — особенно если они невесть почему считают, что большой пенис может им чем-то помочь. Но Конел сказал, что логика тут ни при чем. Он заинтересовался, нет ли тут каких-то параллелей с ковенским обществом. Но Робин так ничего похожего в голову и не пришло. Тогда Конел сказал, что на Земле размер груди у женщины часто важен для ее самооценки.

— Нет, только не в Ковене, — тут же возразила Робин. — Извини, но...

— Нет-нет-нет. Ведь я уже сказал. Я знаю, что это был искренний комплимент. Просто он меня так расстроил... ну, сама знаешь.

Робин подумала и погрустнела.

— Вот видишь, Конел, — это еще один пример того, почему у нас ничего не выйдет.

Он посерьезнел, взглянул на нее, затем неохотно кивнул:

— Пожалуй, ты права.

Робин снова притянула его к себе и почувствовала радость, когда он обнял ее в ответ.

— Спасибо тебе за... за удовольствие, — сказала она.

— Удовольствие, мэм, осталось целиком за мной. Извините за выражение.

Робин рассмеялась, хотя и поняла — Конел не на шутку расстроен, что не сумел довести ее до оргазма.

— Конел, хочу, чтоб ты знал — ты мне и правда нравишься.

— Ты мне тоже, Робин.

Конел снова улегся на спину. Потом запыхтел сигарой, а Робин стала смотреть на голубоватые облака дыма, что поднимались к потолку. Она лениво гладила его ногу своей босой ступней. Тогда Конел передвинул ногу так, чтобы они могли соприкасаться ступнями, — и любовники наслаждались этой нехитрой игрой, тихо смеялись, а потом снова замерли.

Наконец Конел вышвырнул сигару в окно, приподнялся на локте и нагнулся, чтобы поцеловать сосок Робин. Потом ухмыльнулся:

— Ну как? Готова еще разок?

— Ты еще спрашиваешь?

ЭПИЗОД VI

Поначалу Искре очень не нравилось в Гее. Поворотный пункт наступил совсем недавно — теперь она забавлялась здесь даже больше, чем на Черном Шабаше.