Демон Монсегюра

Огюст почувствовал слабость, снова лёг и попытался заснуть. Сон навалился быстро и тяжело…

Очнулся шевалье оттого, что его сильно трясли. Он открыл глаза, надо ним склонился сержант.

– Брат Огюст, что с вами? Уже полдень? Вы пропустили утреннюю молитву и завтрак. Вы больны?

В первый момент, Огюст воспринял сержанта, как продолжение сна и закрыл газа. Но тот испугался ещё больше и побежал за помощью, с душераздирающими криками:

– Брат Огюст умирает!

Вот тут-то шевалье встрепенулся: «Как?! Почему я умираю?»

В комнату вбежали два рыцаря.

– Брат Огюст, вы живы! Слава Всевышнему! Брат Франциск испугался, что вы умерли.

Наконец Огюст понял, всё происходящее – наяву. Просто он не до конца очнулся ото сна.

– Что-то я действительно плохо себя чувствую. Голова болит…

Братья-тамплиеры отнеслись к недомоганию Огюста с должным вниманием, принесли еды и прислали лекаря. Лекарь с умным видом осмотрел шевалье, и не найдя причин болезни, предположил:

– Вы слишком много работаете, достопочтенный брат Огюст. Работа с документами – ответственное занятие, требующее большого количества умственных и физических затрат. Вы переутомились, отдохните сегодня и завтра, а я пришлю вам специальные капли и напишу, как их принимать.

– Благодарю за заботу, брат Моравиа, – поблагодарил Огюст, понимая, что головная боль вызвана вовсе не переутомлением, а странным сном.

Он лёг на кровать и попытался вспомнить сон во всех подробностях. И окончательно пришёл к выводу, что ему приснился прадед – шевалье Клермон де Бланшефор. Огюст отчётливо вспомнил его портрет в парадной зале замка Комменж. Да и матушка любила рассказывать про своих предков. О прадеде в их роду прочно утвердилась легенда, будто он имел связь с потусторонними силами, помогавшими ему на протяжении всей жизни.

Несколько раз он выжил, когда обычный человек просто бы умер. Да и дела в Бланшефоре при жизни прадеда шли удачно, несмотря на то, что вся окрестность была разорена французами. Но Бланшефор французы не трогали, будто бы и не было его вовсе. Только после смерти прадеда замок и его окрестности пришли в упадок.

«Прадед никогда не снился мне… Что он хочет сказать? – недоумевал молодой тамплиер. – И эта статуэтка… Зачем я, а вернее прадед, наполнял её чашу своей кровью? Что это значит? Я помню, рассказы матушки о том, что шевалье де Бланшефор владел магической силой, потому-то и замок его процветал… Словно некая сила охраняла Бланшефор от французов. Но расплата за тайное знание была жестокой: мой прадед на склоне лет лишился рассудка…»

Дочери прадеда удачно вышли замуж: старшая Изабелла за преданного семье рыцаря-тамплиера Готье, младшая Жанна – за благородного графа де Комменж.

Жанна де Комменж и была бабушкой Огюста. Она всегда рассказывала про отца с восторгом и уважением, которые унаследовала её дочь Маргарита де Кавальон де Комменж, мать Огюста.

Он снова вспомнил о бронзовой восточной статуэтке, что стояла на камине в парадном зале Бланшефора. Бабушка Огюста, Жанна де Комменж, приписывала ей магические свойства. Она не раз рассказывала историю о том, как Клермона де Бланшефора нашли с ней на чердаке Монсегюра, когда тот в бреду, весь израненный после сражения под Тулузой находился между жизнью и смертью. Придворные лекари призывали его жену уповать только на Господа, ибо медицина была бессильна. Но случилось чудо – Клермон выжил. Виной тому вера в Господа или магию? Жанна де Комменж была убеждена в последнем. Мало того, Клермон вернулся в Бланшефор и умер только через сорок лет, уже после падения Монсегюра.

«Странно, почему мне стал сниться прадед и эта статуэтка из Бланшефора?» – снова подумал Огюст.

* * *

Папа Климент V направил магистру де Молэ на Кипр послание, в котором просил прибыть во Францию, дабы посоветоваться по поводу нового крестового похода на Святую землю. К тому времени позиции христиан на Ближнем Востоке были практически утеряны. Разумеется, послание использовалось как предлог. Филипп IV намеревался заманить магистра в Париж. Король Франции, обуреваемый жадностью и коварством, использовал понтифика как пешку в своей игре. В 1307 году резиденция святого престола располагалась на землях Лангедока в Авиньоне[50], и Папе приходилось исполнять все приказания Филиппа Красивого.

В мае этого же года тамплиеры снарядили восемнадцать кораблей – весь флот ордена на Кипре. Великий магистр и рыцари везли с собой сто пятьдесят тысяч флоринов золотом и двенадцать лошадей, навьюченных серебром. Жак де Молэ решил плыть через Гибралтарский пролив до порта Ла-Рошель в Аквитании, которая постоянно переходила то к англичанам, то к французам. В настоящий момент Ла-Рошель принадлежала английской короне. Орден тамплиеров имел огромное влияние в Англии, владел богатыми прецепториями, многие из которых жаловал им сам король Эдуард. Поэтому расположение флота ордена в Ла-Рошели гарантировало его безопасность и сохранность. Часть рыцарей намеревалась отправиться с магистром в Париж, а часть остаться в Ла-Рошели, поближе к флоту.