Демон-самозванец

На поле боя успели произойти некоторые изменения. Ловкач, двигавшийся впереди, теперь никуда не шел, а плавал спиной кверху. За ним виднелось еще несколько тел, передних противников выкосили подчистую. А вот дальше покойников почти не видно, а живых очень даже много. Носители широкополых шляп не стали разбегаться в стороны, ведь непросто нащупывать безопасные проходы под винтовочным огнем. Слишком они близко, отойти тоже не успеют, вот и поступили достаточно разумно — в едином порыве бросились вперед. Некоторые поскальзывались на корнях, падали, кое-кто даже с головой в пучину уходил. Но основная масса рвалась вперед, размахивая ружьями, саблями, мечами и даже зловещего вида боевыми топорами.

Вот в такого, с огромным топором, я и прицелился. Мушка столь чудовищно толстая, что даже на короткой дистанции будет закрывать мишень размером с пивную банку. Но этот другое дело, он, как и почти все местные, ширококостный, плечи что вешалка, усы, как это у нападающих принято, на половину морды, свешиваются к тому же вниз, полощут кончики в болотной жиже. Потянуть спуск. Грохот, приклад лягает, будто конь копытом.

И облако дыма, которое, мгновенно извергнувшись из ствола, не позволило увидеть — попал я в этого усача или нет. Но зато без осечки обошлось — уже радует.

Рукоять затвора вверх, теперь потянуть на себя, гильза должна выпасть, и я… Э?! Гильза?! Ау?! Ты почему так и торчишь в казеннике?!

Вот ведь незадача… Застряла или у них так принято? Украдкой покосился в сторону, на Тутуко. Темнокожий снайпер, выпустив пулю, — невозмутимо оттянул затвор, поддел закраину гильзы выпуклостью на кольце, что носил на безымянном пальце, извлек, сунул на ее место очередной патрон.

Вот оно что, а я думал, что все солдаты обручены или по другому поводу таскают одинаковые украшения.

Кольца у меня, разумеется, не было. Ну нет такой привычки таскать разные побрякушки, да и парень я холостой и даже не помолвлен. Совать ногти в специальную выемку казенника — тоже не вариант. Понятно, что гильза сидит туго, не хочется поломать часть себя драгоценного. Спасибо, что я предусмотрителен и прихватил у покойников не только патроны, но и ножи. Вот одним из них и воспользовался вместо кольца.

Гильза полетела вниз, на ее место вставил патрон. Вовремя — из дымного марева, что зависло перед нашими позициями, уже вырывались фигуры самых прытких фанатиков. Один прет прямо на меня, занося уже для удара свою винтовку. Штыка у него нет, собирается врезать прикладом. Я выстрелил чуть ли не в упор, целясь в центр грудной клетки. Не попасть с пары метров невозможно: враг дернулся, выронил оружие, начал заваливаться на спину.

В этот миг второй, выскочив из-за него, с сатанинским воплем рубанул меня саблей. Я просто припал к земле, и лезвие вражеского клинка на совесть засело в податливой древесине тронутого гниением древесного ствола. Приподнявшись, подхватил нож, ткнул вперед, от души резанул ногу противника чуть выше колена. Тот, завопив, отскочил назад, оставив попытки освободить оружие. А сбоку его уже обходил следующий.

Сражаться с засевшей гильзой нет времени. Подхватив винтовку, ткнул ею в ногу очередному фанатику. Кто-то скажет, что зря, бить, дескать, в грудь надо, ну или в живот. Только меня кое-чему учили, да и практика имеется, знаю, что нижние конечности — самая легкая цель. Мало кто серьезно заботится в драке об их безопасности. Хотя, будь у меня возможность, ударил бы в лицо — штыковой выпад в такое место рискован, но при успехе обычно приводит к мгновенной потере сознания. Так мне рассказывали люди, заслуживающие доверия.

Граненое острие с хрустом пробило коленную чашечку. Не знаю, лечатся ли здесь такие травмы, но эффект при нанесении предсказуем: бросив меч, раненый покатился по земле, с воем зажимая рану обеими ладонями.

— В атаку!!! — во всю мощь легких проорал Грул.

Голос у него такой, что и мертвого поднимет. Слева и справа вскочили солдаты, выкрикивая разнообразные ругательства, ринулись на выбирающихся из болота врагов. Перестрелка к тому моменту почти заглохла, народ сражался врукопашную, так что дымовая завеса слегка рассосалась и я смог увидеть, что противников не так уж много осталось. То есть на ногах держащихся немного — валяющихся неподвижно или корчившихся от ран хватало. Можно обзывать солдат Грула мясниками или тупыми убийцами, но не признать то, что воевать они умеют, нельзя: легко перемололи многочисленный отряд, не понеся при этом серьезных потерь. Я вообще не видел ни одного убитого или раненого. Ну если не считать тех, кто засел позади, на второй позиции. Там как раз разместили пострадавших при крушении дирижабля. Их задачей было прикрытие первой шеренги, и, судя по дымку, сочившемуся из стволов их винтовок и револьверов, без дела они там не отсиживались.