Демон – Телохранитель 8

– Бывает… Мысли просто скачут… И порой выскакивают наружу. Так ты мне расскажешь или нет?! Сколько можно!?! Ну, мама!!?!..

– Не кричи! Остальные услышат!

– Услышат?! – и я указал, на Шута, вытворявшего разные всякие штуки, с жареным лебедем. Был бы лебедь жив, то был бы в шоке от проделываемого… И скорее всего… Иногда орал.

Ну а так, от лицезрения, покатывался зал, и лишь девушки хихикая, краснели и фыркали.

– И потом, мы с тобой, в основном мысленно говорим… – продолжил я, улыбнувшись, внимательному Оверону.

Получил, кивок и его улыбку в ответ…

Мама же странно взглянула на меня… Не иначе как на дурака, демонстрирующего проблески интеллекта. Или же, как на интеллектуала… Демонстрирующего проблески дурака. В общем, как-то так. С элементами загадки.

Хотя, может быть, играла роль и сама атмосфера…

Лебедь, от натуги вырвался и полетел. И под звон бубенцов, подвергся яростному преследованию… На коленях, с мольбами, протянутыми руками, со звоном, в падениях. С целой кучей пускаемых руками, фигур сердец. Ну и что весьма естественно и вполне уместно, для конкретно моего Шута, с  элементами гиперболы, в проявляемой им пылкой любви.

Отчего моя мама тоже прыснула и покраснела.

Может от того, что лебедь, старательно… Избегал над собой… Эм-м-м… И с собой соитий… Проникающего, так сказать, насилия. И затравленно кричал, хотя эти звуки, явно за него, издавал Шут. Ну а может потому что догнав, Шут на него, всё-таки упал… Да так что полетели перья!

Ну и звуки, и голос лебедя, говорили о том, что он явно, при этом девственность не сберёг… Причём много раз… Но за жизнь и честь, всё еще борется.

– У тебя тут чистый дурдом… Как ты с этим живёшь?  – и в голосе явные признаки не осуждения, а зависти и восхищения.

– Так и живём… – пожал я плечами в ответ и улыбнулся.

Для меня бедняга лебедь не был смешён. Ведь подобное и с людьми бывает. Правда, не все выживают…

А несчастный лебедь, всё ещё «жив», и почти цел… Ну по крайней мере, загнать от смеха некоторых под стол, его еще хватит.

И я вновь угадал… Бедняга, рывком из-под Шута вырвался…

Шут же, снова вооружился, привязанной к шнуру вилкой… И сменив любовь на голод, гримасничая, последовал вслед за ним. Типа, раз сберёг свою честь, так умри! Будучи съеден…

И я вдруг себя поймал на мысли, что совсем отвлёкся. Обронив нить разговора…

Ох, и мама!.. Вот взяла и так виртуозно отвлекла… Типа ей, до комичных деяний Шута, вообще есть дело. Видимо решила всё-таки, не говорить?

– И так, мамуля, что же ты хотела мне рассказать? – улыбнулся, повернувшись, я.

– А на счёт чего? – удивлённые глаза, с ярко демонстрируемыми признаками непонимания.

Так и знал…

– На счёт папы… – и я ей с намёком подмигнул.

– Ты растёшь… – оценила она, и чуть печально улыбнулась. С хитрецой, но и явно вновь впадая в «лёд».

– Мама, хватит юлить – колись… – посмотрел в глаза ей я. – Глубоко, пронзая их полностью. Вдруг, почувствовав, даже… Шевеление глубинных мыслей. Их оттенки, запах, вкус и даже… «О, не-ет!! Он сломает сейчас… защиту…» И… Ужас?!

– Я скажу!!! Не нужно проламывать!! НЕ ЛОМИСЬ!.. А НЕ ТО МНЕ ПРИДЁТСЯ…

И она тронула пальцем, одну из жемчужин.

Вдруг искрящаяся молния, промчала вокруг стола. Выплетая хрустальный образ скачущей лошади с рогом. Образ, множественно наложенный друг на друга, и по этому, оказавшийся везде…

– ДА, НЕ СТОИТ ПОРТИТЬ МАТЕРИ… НАСТРОЕНИЕ,  – и рядом с нами всколыхнулась тень, превратившись в улыбчивого Крёстного.

Вскочил, отреагировав Шаркис. Светлейший, храбро, засучил под столом ногами… Лишь только Оверон, отреагировал адекватно. Лишь слегка прищурившись… Видимо, будучи готов, ко всему и всегда…

Даже к такому как сейчас.

Отметил на лице улыбку, кивнул довольно, отчего-то гостю, и мягко дёрнул Шаркиса за мантию, дескать «сядь».

– Ну, здравствуй, Юрилион, – подмигнул мне шутливо Крёстный. Пустил едва заметный, кивок в ответ Оверону, и Шаркису, расширившему глаза.

Я встал и приветливо произнёс:

– Здравствуйте, дядя Саша… – и улыбнулся, ощутив, как мне вдруг становится веселей. Поскольку «всё страньше и страньше». Не ждал я что Крёстный, придёт, вдруг «вот так». По маминому призыву.

– Хотел вот при случае, сказать тебе своё спасибо! – продолжил Крёстный, взглянув с благодарностью на меня.

– Так вот… Моё тебе СПАСИБО! – и он весьма крепко, прижал меня к себе, обняв.

– …за что?! – не понял я.

– За что… Да, за то что Воскресил… Вернул мне, детей и жену. Уже… Давным-давно… И безвременно ушедших. Наверное, ты не понял… Ты же помнишь Табун?

– Да… – кивнул я чуть растерянно.

– Вот среди них, были и они! – он счастливо улыбнулся.

И вдруг уже серьёзнее произнёс:

– Признаюсь честно, что до конца, я не верил в Древнее Пророчество. Но в оное искренне верила твоя Мать…

И теперь уже повернулся к моей матери.

– Маринетта… Время, похоже, пришло. Расскажи сыну то, что знаешь… – и он убедительно кивнул. Именно так, как тогда, когда, нужно было чтобы, она его послушалась.

– А может быть не нужно? Ведь он опять куда-нибудь пойдёт и «встрянет»… – напыжилась моя мать курицей наседкой. – Уже второй раз отпускаю, и что-то радости это мне не несёт…