Демон Теней

А потом в начале декабря она бросила Сеню и при всех целовалась с каким-то пятиступенником, которому явно было нужно от неё только одно. Но проблема была в том, что кажется, ей тоже было только одно – удовлетворить себя во всем. Сторожить её было сложно, учитывая тот факт как много парней вокруг неё ошивалось. Ладно это, она стала все реже и реже сидеть с нами за столом. А десятого декабря Марина неожиданно для всех стала ходить с Олей.

Также неожиданно за нашим столом образовался Сеня. Он сидел с бледным каменным лицом и провожал Марину взглядами полными боли и горечи. Сеня стал чаще общаться со мной, тем самым заменив мне мою же подругу, которая вообще меня не замечала, а когда приходилось, с болью в глазах и слезами убегала.

Филипп, который знал Марину всю свою сознательную жизнь, был сам не свой. Их общение свелось к тому, что та в открытую его при всех отослала, и он просто не верил этому. Одно было хорошим во всем этом – она ведь ходила с Олей, а та ходила с Тёмой, а тот негласно следил за Мариной, я видела по его глазам.

В общем, с декабрьскими заморозками в доме-пансионе «Пяти стихий» всё встало вверх дном и как все это исправлять – никто не знал.

Ночью тоже мне не было покоя. Мне попеременно снился то тот замок, что находился в Чародее, то сны, связанные с Розой, в которых появлялся Артём, и в конце таких снов я бежала за ним, кричала ему, а он шел и шел, а вокруг него распространялась тьма. Я боялась этих снов и просыпалась в холодном поту. Я просто не знала, что и думать. Если со снами связанными с Артёмом пугали его вечные уходы, то во снах с замком я всегда была полна отчаянья.

Если на обычных уроках я кое-как выживала, получая высокие знания за зубрежку, то на уроках Анны я все ниже и ниже падала в лужу. У меня ничего не выходило. Из головы все никак не выходила Марина и то, как поначалу она шарахалась и то, какой она стала. Мне не хватало её, мне просто её сильно не хватало. Она бы знала, что делать с ситуацией с Артёмом, но её не было. Её отняли у меня. Но что? И почему? Непонятно… Можно сказать от вечных взглядов Артёма тоже плюсов не было, я чувствовала себя ужасно… кинутой… Единственный, наверное, кто меня понимал, был Сеня, но грузить его своими проблемами я не могла – но слушать его – да, я считала это своим долгом.

Хуже того, что Артём все время смотрит на меня, наверное, было то, что Оля не упускала шанса при мне его поцеловать. Я держалась только так в такие моменты. Но удачно ли? Не выдавала ли я себя? Вопрос. Больно было все равно.

Саша в начале декабря, надо отдать ему должное, стал со мной проводить много времени. Часто спрашивал как я, как уроки, что происходит между мной и Артёмом, почему я такая бледная, все время бледная, а потом часами просто держал меня в своих объятьях. Я была так рада, что хоть один друг вернулся, но очень переживала за Филиппа, учитывая тот факт, что он любил Марину и если её отношения с Семёном он считал для неё хорошими, то частые нынешние смены парня его пугали. Аня хоть и была рядом, и он когда они были вдвоем, был хоть немного счастлив, но все равно, как только появлялась Марина, и надо было её охранять, Филипп мрачнел. От Ани это не убегало, и она не знала, как его вылечить. Она даже попыталась поговорить с Мариной, но та лишь ей в лицо рассмеялась, сказав, что та знает, куда она может забрать дружбу Филиппа. После этого, Аня просто уводила Филиппа подальше от Марины.

По школе я ходила одна. Все чаще и чаще. Перед сном я обычно много ревела и жаловалась Воробушку на жизнь, но тот лишь прижимался ко мне боком в клубочке и мурчал.

Я чувствовала себя все чаще и чаще в тупике, а то и под куполом. На уроках Николая я так вообще стала чаще видеть его пристальный взгляд на себе, хоть и была в числе лучших, и мне было некомфортно под таким взглядом, будто выжидающим.

Разглядывая на кровати джинсы и юбку сегодня, я мрачно уселась на табурет, держа в руке расческу и дезик. Я устала. Надо было как-то решать сложившуюся ситуацию и поговорить с Мариной. А ещё лучше сегодня попытаться хоть как-то продвинуться на уроке у Анны. Мне не хотелось её расстраивать…

Воробушек потерся о мои ноги и мяукнул. Я слегка улыбнулась и погладила его по спинке. Он выше поднял хвост, и я покачала головой, вставая с табурета. Открыла для кота дверь и взяла в руки всё-таки юбку.

Выходя из комнаты для девочек, я доплетала косу и завязала в неё резинку, никого не замечая. Прошла мимо окликнувшей меня Даши, и уже вышла было за дверь, но её рука взяла мою.

— Ты неделю меня избегаешь! – начала она. – Дай мне хоть слово сказать. Или бы для приличия здоровалась бы!

— Даша, - посмотрела я с болью на подругу. – Мне не до этого.

— Не для того, чтобы здороваться с друзьями? – изумилась она. – Тогда до чего тебе есть дело?

— Я не хочу об этом говорить, я… - я ударила кулаком по ладошке. – Ты не понимаешь!