Демон в белом

В итоге я выбрал защиту и намотал ткань на левую руку, чтобы полностью закрыть ее.

– Брось оружие, солдат! – скомандовал я, указывая на Удакса этой рукой.

– Не смей приказывать мне!

Ксенобит снова замахнулся, я вскинул руку, как боксер, кулаком ко лбу, прикрывая голову, и клинок отскочил от плаща. Я не хотел доставать меч. Высшая материя была слишком опасна. Она легко бы справилась с зитраа, рассекла бы сталь, как бумагу, но я не хотел поранить это прекрасное существо, которое все-таки сражалось за человечество и Империю. Мы не должны были драться друг с другом.

Оглянувшись через плечо, я увидел, как телохранитель помогает Валке подняться.

– Уведите ее! – крикнул я, поворачиваясь как раз вовремя, чтобы заблокировать новый удар опасного клинка.

Выхода не оставалось. Зитраа была слишком длинна, и отбиваться от когтей ирчтани голыми кулаками в любом случае было бесполезной затеей. Отскочив, я выхватил меч сэра Олорина и активировал. Жидкий металл образовал метровый голубой клинок, засиявший чище неба. Я взмахнул им, парируя саблю ирчтани, опускавшуюся по дуге, чтобы располовинить мне голову. Мой клинок прошел сквозь зитраа, не встретив сопротивления, но отскочивший обломок сабли задел мою щеку, прежде чем, вращаясь, воткнуться в землю за моей спиной. Теперь кровь текла у меня не только из груди, но и из щеки.

– На колени, – прорычал я, направляя сверкающий меч на Удакса.

Раздалась сирена. Такое же «уваа-уваа», что звучало в боросевской бастилии, когда я прижал к стенке и убил Уванари. Я ненавидел этот звук – слишком много плохих воспоминаний он вызывал.

Не опуская меча, я сказал:

– Парень, внутри тебя полыхает огонь…

Я обернулся к форту, увидел спешащих к нам армейских префектов в узнаваемых открытых белых касках и доспехах, которые они носили поверх формы даже на базе. По-имперски бледное солнце – мое солнце – смотрело на нас свысока.

– …не позволяй ему себя поглотить.

Удакс прищурил черные глаза и распушил перья на голове. Я не двигался и не убирал меч, пока префекты не повалили Удакса лицом на землю. Неподходящая поза для такого существа. Лишь тогда я деактивировал клинок. Металл исчез, словно ночная дымка в первых лучах утреннего солнца. Один префект что-то сказал мне, но я не расслышал. Все больше людей окружало нас, заставляя ирчтани опускаться на колени и засовывать когтистые руки за голову. Один из ауксилии попытался улететь, но тут же упал на землю, настигнутый зарядом станнера.

– Прекратить огонь! – рявкнул я, выбивая станнер из рук стрелявшего.

Ткнув удивленного префекта в лицо рукоятью меча, я добавил:

– На нас напали всего шестеро. Остальные ничем не провинились.

– Мы разберемся, милорд.

– Постарайтесь, – сказал я, скидывая плащ, и спросил у вернувшихся телохранителей: – Доктор Ондерра в безопасности?

Солдат отдал мне честь:

– Так точно, ваша светлость. С ней мой триастр и их старейшина. Она не пострадала.

Я кинул ему плащ.

Заметив кровь у меня на груди и лице, он спросил:

– А вы?

– Все в порядке. – Я пригладил волосы окровавленными пальцами и тут же напрочь забыл о солдате, запер его в мысленной камере, которая не имела никакого значения. – Паллино!

– Здесь, Адр!

Мой друг, ликтор и первый хилиарх, стоял, опираясь на розовощекого префекта, рыжими волосами и веснушками напомнившего мне Хлыста.

Да уж, слишком много плохих воспоминаний.

– Ты цел? – хлопнул я Паллино по плечу, и он скривился.

На его руке были глубокие раны, требующие вмешательства медиков. В боку зияло несколько дырок – одна из птиц наступила на него когтями. Ему было плохо.

Однако старый стервец ухмыльнулся и потыкал в свой новый глаз:

– Бывало хуже.

– Я попрошу носилки.

– Да я сам могу идти!

– Стой смирно, пока тебя не уложат! Не хватало, чтобы ты истек кровью из-за того, что какой-то птенец, – презрительно бросил я в сторону Удакса, – вообразил себя бунтарем.

Я нащупал пальцами серебряную цепочку на шее. Медальон, серебряный обод, заключавший кривой обломок белой скорлупы, был на месте. Уцелел.

С облегчением выдохнув, я спросил:

– Где Осман?

Глава 11

Децимация

В итоге я не пошел прямиком к Осману, как собирался. Здравый смысл заодно с Валкой убедили меня сопроводить Паллино в медику и показать врачу собственные раны. Порез на лице был неглубоким, и на него, а также на пару не замеченных мной мелких царапин на руках просто наклеили корректирующий пластырь. А вот раны на груди оказались, как и у Паллино, достаточно серьезными. Мне повезло, что удар пришелся в ребра. Когти Удакса не проникли настолько глубоко, как когти того ксенобита, что вырвал кусок из бока моего друга.

– Паллино выживет? – спросил я, трогая мизинцем пластырь на щеке – тонкую черную полоску от носа до уха.

– Прекрати ковырять, а то шрам останется, – сказала Валка, и в зеркале я увидел, как она поджала губы.

– И тебе не понравится? – довольно резко произнес я, но тут же замолчал.

– Выживет, куда он денется? – передернула плечами Валка. – Его на всякий случай погрузили в сон. Так будет лучше. Он потерял много крови.