Демон воспитания

– А чего ты плачешь? Мне даже интересно. Жалко тебе себя, потому и плачешь? Мать-то вам никому не жалко, это я знаю. Женщина с любопытством вглядывалась в сморщенное лицо дочери, и, наконец, спросила:

– Боишься?

Получив в ответ лишь поджатые губы, женщина пошла к петле, бормоча:

– Фу, противно.

Девочка пошла вслед за ней, цеплялась за цветастый халат матери, но каждый раз та обрывала её руку. Женщина горделиво шагнула на табуретку, и, держа осанку, одела петлю на шею. Глазами она смотрела на дочь, но взгляд словно не фокусировался на девочке, мать не видела неё. Сквозь девочку она смотрела на весь презираемый ею мир и на этот раз свысока.

– Через час придёт дядя Саша, ты ему дверь открой, он вызовет кого нужно.

Неразборчивый шум в голове девочки топил все мысли, пока она отчаянно пыталась найти подходящие слова. Позвонить папе она не могла, он давно перестал брать трубку, а соседи привыкли к их крикам. Они вряд ли успеют. Перед глазами Кати промелькнула бабушка с воем: «Довели мою дочь». Люди в церкви с жалостью и отвращением смотрели на Катю. «Не уберегла маму, довела», – слышала Катя со всех сторон. И в конце тяжёлый вздох папы, которому не удалось до конца избавиться от нерадивой семьи. Сквозь хаос этих обрывков, одна мысль становилась всё громче и пробивалась к сознанию: «Демон в маме, он в маме».

– Табуреточку, доченька, подтолкни, будь добра, – наконец, произнесла женщина.

«Демон хочет, чтобы я убила маму», – вдруг осенило Катю, – «Но демон уже в маме, а мамы больше нет. Её точно нет, она раньше была хорошей, она меня любила, а эта не любит, эта демон, а не мама, значит, я сейчас убью демона?» В одно мгновение девочка решилась. Она закричала:

– Умирай! Давай! Мне всё равно!

Катю оглушил собственный крик. Она убежала в свою комнату и спряталась в темноте под столом. От страха Катя заревела в голос, вспоминая добрую маму, которая её когда-то утешала, любила. В коридоре стало тихо. От этого сердце Кати заколотилось так сильно, что в какой-то момент жар прорвался и заполнил всю грудь. Стало больно. Невидимая сила заставила посмотреть девочку в сторону окна. Сквозь снежную метель Катя увидела чьи-то глаза и зубы, которые светились в темноте. Кто-то скалился в её окно четвёртого этажа. Катю трясло от страха. Резко заглатывая воздух между словами, она смогла прошептать:

– Демон, что тебе нужно от меня?

Лицо за окном исчезло, будто его смыло потоком снежинок. Катя так сильно вжалась под стол и обняла руками колени так, что ноги быстро затекли. Она стала вспоминать слова молитв, но слова постоянно путались, обрывались на полусловах. Катя продолжала чувствовать чьё-то присутствие, и решила рискнуть.

– Спаси мою маму, – инстинктивно сказала она.

– Ого, как быстро, а мне нужна ты, – прозвучало в ответ.

Низкий мужской голос был настолько плотный, словно звучал изнутри.

– Что тебе нужно от меня? – спросила она у темноты.

– Ты особенная.

– Я убила маму.

– Нет, ты невинна. Слушай.

Тишина стала растворяться, Катя могла расслышать звон кастрюль из кухни и, наконец, раздражённый женский голос:

– Ну надо же! Матери такое сказать. Родная дочь ещё. Теперь я точно знаю, как она ко мне относится.

Прошло три года

На маленькой кухне было трудно развернуться, и мать Кати нервно суетилась, цеплялась за мебель. Кипяток быстро оказался в чашках с дешёвыми чайными пакетиками, а следом на столе образовалась ваза с овсяным печеньем. Катя разглядывала себя в чайной ложке и пыталась понять, насколько она красива, когда её мать твердила, что тринадцатилетний растущий организм должен потреблять больше углеводов.

– Завтра зайдёшь к дяде Саше, отнесёшь ему сломанные часы, – мимоходом заметила мать, доставая фарш из холодильника.

– Не хочу, – категорично ответила Катя, бросая печенье на блюдце.

Девочка представила липкий взгляд дяди Саши и тут же надавила на глаза запястьями, чтобы образ скорее исчез.

– Это не обсуждается. Он и так бесплатно свою помощь предлагает, – строго ответила женщина.

– Не нравится он мне, – голос Кати становился жалобней.

– Мне зато нравится. О других думает, не как твой отец, – женщина разбила два яйца в тазик с фаршем и принялась его перемешивать.

– Ну и отнеси сама.

– Он просил, чтобы ты. Сложно, что ли? Сказал, если Катенька принесёт, то возьмусь чинить. Слышишь, дура сутулая, Катенька ты для него.

После напоминания о своей сутулости, обычно Катя получала удар по спине кулаком, но на этот раз она успела среагировать и выпрямиться раньше.

– Только вот одного понять не могу. Он мужик красивый и на него по жизни всегда бабы наговаривали. Тут Вика недавно жаловалась, что он к ней приставал.

Чай попал не в то горло, и Кате пришлось откашляться прежде чем спросить:

– Вика, моя Вика?

Катя оглянулась на мать и скривилась. Женщина медленно погрузила пальцы в тёмно-красный фарш и поднесла испачканные руки к лицу. Она поморщила нос, принюхиваясь к мясу, и стала рассматривать внимательно консистенцию.

– Да, твоя подруга. Вот я и хочу у тебя спросить, как ты сама думаешь. Ей-то зачем его оговаривать. Он же хороший мужик.

– Она не могла. Я спрошу у неё.