Демоническая мать-перемать

– Ну как? Впечатляет? Таким я буду во плоти, – демон скользнул взглядом по собственным худым рукам, поправил черную футболку и посмотрел на Еву. За демонстративной игривостью во взгляде проступила холодная жестокость. Ева узнал этот взгляд, он часто видел его в зеркале.

«Почему? – Ева вспомнил то жуткое чудовище, которое они со Стасом взорвали. – Почему человеческая форма?»

– Ну… – демон хитро прищурился. – Вы, дилетанты, немного накосячили, и появился шанс внести кое-какие коррективы… – демон непринужденно прислонился плечом к стене и изобразил, что рассматривает ногти. – Поверь, в Пекле нет демона, который бы захотел пару десятков лет провести в форме огромного шипастого кальмара. В таком виде даже в бар не сходить… Вы, люди, такие ксенофобы.

Ева коротко и нервно хихикнул и тут же осадил себя:

«У него твои глаза, твое чувство юмора, улыбка твоего близкого человека, даже футболка твоя – это все, чтобы манипулировать тобой!»

«Вспомни его истинные цели!»

«Харизму он включил уж точно не чтобы подружиться».

«Он хочет убрать тебя с дороги!»

– А Жанной ты зачем притворился? – Ева сам удивился, насколько спокойно звучал его голос. – Думал, вид ее разбитой черепушки выведет меня из строя?

– Да… – демон пожал плечами, будто соглашаясь сразу со всем потоком мыслей, пролетевших в голове Евы. – Я не думал, что ты окажешься таким непрошибаемым ублюдком. Это, кстати, комплимент, я впечатлен. Давай напрямую. Я хочу родиться, ты хочешь меня убить. Да, я хочу и уберу тебя с дороги.

– Можешь не тратить время и возвращаться, откуда пришел. Ты просто образ в моей голове и ничего не сможешь сделать. Мы вырежем тебя, спалим оболочку, и ты отправишься обратно в пекло!

– Ничего не могу… Пф-ф-ф! Ох уж эти обесценивающие родители… – демон драматично закатил глаза, и только зрачки скрылись за верхним веком, как из-под нижнего появились новые.

«Дешевые фокусы, дешевые фокусы! Это только в моей голове!»

– Фокус и вправду дешевый, но не забывай, я смог залезть к тебе в голову и залезу еще. И, прежде чем уйти, – демон ухмыльнулся, – уйти на очень и очень недолгое время, я покажу, насколько ты ошибаешься в моих способностях.

Он окинул Еву оценивающим взглядом и взял за предплечье, развернув шрамами к себе: множество тонких полос, оставшихся после кровопускания, и старая дорожка еле заметных точек от неуклюжих инъекций. Ева замер. Он знал, что сейчас будет нечто гадкое, но не мог пошевелиться, будто ожидал справедливого наказания, после которого он станет свободным. Демон провел по шрамам пальцем, из которого вырос загнутый птичий коготь.

– Все пытаешься завязать? – демон посмотрел Еве в глаза, и рот дернулся в легкой, еле заметной Стасовой ухмылке. – Зачем? Ты забыл, как хорошо тебе было?

Он вонзил ноготь в темную точку на вене. Острую боль от прокола смыло разливающееся по телу тепло, и Еву с головой накрыло чувство, которое он так стремился забыть.

Воспоминание было таким ярким и таким реальным, словно демон каким-то образом смог пустить ему по вене настоящий героин. У Евы закатились глаза, и он осел на пол. Он помнил, что это устроил демон, но ему было плевать, если бы демон спросил его, продолжать ли, то Ева без промедления ответил бы да. Но демон не спросил.

Все закончилось резко, оборвалось резко, как обрывается перетянутая струна. Раз – и эйфория пропала, так и не достигнув пика.

Ева сидел на полу в ванной в предельно ясном сознании, и не было никакого демона. Он сжал руку на сгибе локтя, подтянул колени ко лбу и тихо взвыл:

– Су-ука…

***

Стас лежал на разложенном кресле и смотрел на белеющие в полутьме позвонки Евы. Тот свернулся на диване калачиком, чуть подрагивал, как при ознобе, и было видно, что не спал. Стас, который вырубился еще часов в девять вечера, уже выспался. Стараясь не шуметь, он заглянул за бронебойную штору и поморщился от света – яркого, несмотря на завесу плотных облаков, собравшихся на горизонте.

«Блядь, полярный день!»

Часы показали полчетвертого ночи.

Ева резко повернулся и вцепился руками в волосы. Он еще минуту поворочался и, бросив быстрый взгляд на Стаса, который тут же притворился спящим, начал одеваться.

«И куда его ночью понесло? – подумал Стас, когда за Евой хлопнула входная дверь. – Вправду, что ли, клапан сорвало и он за бухлом рванул? Да не…»

Ева любил выпить. И не просто выпить, а накачаться до совершенно невменяемого состояния и начать творить хуйню, но не позволял себе этого на охоте. В командировках пару пива вечером за компанию со Стасом – не больше. Егор не уставал нудеть, что «этот иллюзорный самоконтроль скоро исчезнет». Он говорил так с того дня, как Ева появился в штабе, но прошло четыре года, а отношения Евы с алкоголем не изменились.

«И ты думал, так будет продолжаться вечно?» – в голове возникло укоризненное лицо Егора.

«Он же прямым текстом сказал, что начав, не сможет остановиться, а я ему налил! Долбоебина! – Стас схватился за голову, почти в точности повторив движение Евы. – А если он не за бухлом пошел?»

Стас резко вскочил и заходил по комнате.