Демоническая мать-перемать

– Это что сейчас было?! – Стас балансировал между просто эмоциональной речью и полноценным криком. – Не спи!

– Прости…

Ева еще раз взглянул на напарника: в реальности Стас был бледнее обычного и только. Семь уставших Стасов из десяти. В Тенях же все его тело покрывала склизкая тонкая пленка, похожая на ту, что выстилает изнутри рыбье брюхо. Лицо Стаса еще было свободно, но от шеи эта херня уже наслаивалась, а ведь еще несколько часов назад только вязкая черная жижа выступала из пор как пот. Чем бы ни являлась эта дрянь, она заворачивала парня в кокон.

Стас посмотрел на Еву волком, будто бы догадался, что тот что-то увидел. Ева уже приготовился к вопросу в лоб, но Стас угрюмо шмыгнул носом и отвернулся к окну. Они работали вместе уже несколько лет, и Ева до сих пор не признался, что имеет странный и никому непонятный талант видеть то, чего не видят даже ведьмы, только демоны.

Машина выехала с дамбы на развязку, и Ева закрутил руль, пытаясь поспешно всунуться в нужную отворотку. Через пять минут они припарковались на одной из центральных, но удивительно малолюдных и тихих улиц. Припарковались, но продолжили сидеть в машине, пережевывая мысли.

– Колдунья, значит… – вздохнул Ева, глядя сквозь лобовое стекло на отреставрированную кирпичную пятиэтажку.

«Знаю я таких колдуний», – про себя подумал Ева.

– Ага. Колдунья, – кивнул Стас, но тон указывал, что он согласен с Евой.

Они мрачно переглянулись и, хотя ничего больше не сказали, прекрасно поняли, что думают об одном и том же.

Запихнув тревогу глубоко внутрь себя, ребята пошли к колдунье.

Вопреки возрасту дом сохранился прекрасно. Парадная, лаконичная, как во всех подобных сталинках, отличалась чистотой, на подоконниках стояли цветы, по лестнице сквозняк разносил свежий летний запах листвы и нагретого солнцем бетона. На откосе окна второго этажа кто-то ключами робко вычертил «Хуй», но надпись тонула в общем благообразии. Даже придверные коврики были ковриками, а не просто небрежно кинутыми тряпками.

– Не нравится мне здесь, – прошептал Ева и передернул плечами.

Нужная дверь ничем не отличалась от всех остальных, таких же чистых и аккуратных. Стас поправил рубашку и нажал звонок. Зазвучала приглушенная электрическая трель, очень отдаленно напоминающая птичье пение.

Стас посмотрел на Еву и подозрительно изогнул бровь: «Что-то и мне тут стало не по себе».

Ева пожал плечами: «Здесь и вправду как-то мутно, – затем чуть дернул головой и изобразил улыбку. – Ты сделай лицо поприветливее. Мы должны понравиться».

Стас развел руками: «Как? Это мой максимум!»

Невербальный диалог прервал звук замка. Дверь открыла женщина лет пятидесяти с по-военному прямой осанкой и крепкими, покрытыми неровным загаром руками. Ее лицо скрывалось за квадратными очками в массивной мужской оправе. Любой близорукий модник оторвал бы такой аксессуар с руками, но колдунья вряд ли об этом догадывалась. В отличие от энергичного Глеба, ее возраст чувствовался сразу. И Стас, и Ева с порога ощутили провал между поколениями, требующий называть ее по имени-отчеству и исключительно на «Вы».

Она окинула парней придирчивым, даже брезгливым взглядом и жестом приказала входить.

– Обувь оставьте на коврике.

В глаза сразу бросился свежий, но сделанный в духе начала нулевых ремонт: виниловые бежевые обои, двери под орех с изогнутой вставкой из матового стекла, пластиковый половичок и календарь на три секции с котятами. Все очень чистое и скучное, как привокзальный ларек с сувенирами. Валентина Андреевна провела ребят в комнату, вопреки всем представлениям о жилище колдуньи, очень солнечную и просторную, где по центру была разложена медицинская кушетка. Ребята застряли на пороге – на совершенно непохожих лицах появилось абсолютно одинаковое выражение удивления и легкой озадаченности. В комнате причудливым образом сочеталась обычная мебель и оборудование медицинского кабинета: громоздкий диван, по стандарту придвинутый вплотную к длинной стене книжный стол у окна и узкий шкаф рядом; у другой длинной стены, как раз напротив дивана стояло два металлических столика для хирургических инструментов, на которых под кусками белой простыни лежало что-то объемное; в углу же застыло гинекологическое кресло, такое старое, что на железных элементах облупилась краска. Стас даже чуть дернулся, когда увидел его. Учась в медицинском, он видел точно такое же, а на практике помогал женщинам на поздних сроках залезать и слезать с более современной версии и никогда не испытывал ни страха, ни смятения перед этой конструкцией, но сейчас у него почему-то задрожали колени.

– Что встали, проходите.

Стас показал на книжный стеллаж, заполненный колдовскими склянками:

– А разве ультрафиолет не вредит этим штукам?

– Нет. Этим штукам, – передразнила колдунья, – ультрафиолет не вредит. Раздевайся до пояса и ложись на стол, джинсы приспусти.

В ее голосе было столько пренебрежения, что сомневаться не приходилось: она бы и палец о палец не ударила, если бы не Глеб.