Демонология Древнего Китая

Добавим, что, хотя во время такого вот всеобщего смятения по поводу «отрезания кос» умы людей переполнены рассказами, приведенными выше, и население полностью деморализовано и не в состоянии заниматься своими делами, нет ни одного сколько-нибудь доказательного подтверждения того, что хотя бы один человек потерял хоть волос со своей головы. В основе всех подобных историй лежат слухи, и боязнь людей можно объяснить только распространяющимся со скоростью эпидемии суеверным страхом.

Конечно, нельзя полагать, что такая паника начала возникать лишь в последнее время; вполне возможно, правда, что в правление маньчжурской династии, когда всех китайцев обязали носить косы, которые легко отрезать, суеверия получили дополнительную «подкрепляющую» основу. В свое время мы упоминали об одном случае, связанном с духами-лисами, произошедшим в 477 году, а также о другом, имевшем место сорок лет спустя в тогдашней столице империи. Но особое распространение «похищение волос» получило при нынешней династии, заставляя даже императоров издавать по сему поводу соответствующие эдикты. Именно так поступил в 1768 году император Гао-цзун[15]

. В изданном в двадцать девятый день восьмого месяца (9 октября) высочайшем повелении говорится, что в ходе поисков «похитителей кос», проведенных властями, в окрестностях Сучжоу, знаменитого города в провинции Цзянсу, обнаружены секты Махаяны и Увэй; всего найдено одиннадцать святилищ, служивших их членам местом для встреч. Всего схвачено около семидесяти человек — лидеров сект и их главных членов, а также обитателей святилищ и слуг. Эдикт указывает на прецедент. Сектантство, заявляется в нем, несмотря на суровые гонения, распространилось вплоть до округа Сюаньхуа на крайнем северо-западе Чжили. Во время охоты за «похитителями кос» были, по счастью, обнаружены и тайные религиозные общества; самые рьяные из их членов получили наказание по закону, а упорствовавшие в ереси были сосланы в Синьцзян (Туркестан)[16]

; отступников наказали палками и тоже отправили в ссылку в разные районы Китая, дабы впредь неповадно было нарушать законы. Похожий случай произошел недавно в землях правящего дома в Цзяннани: чтобы пресечь зло в зародыше, необходимо покарать как можно больше людей — пусть это будет уроком для будущих поколений. Как и в Сюаньхуа, мятежников и «похитителей кос» надлежит выискивать с особым тщанием и как можно скорее, допрашивать и наказывать, не допуская ни малейшего снисхождения или мягкости («Эдикты Гао-цзуна», гл. 255).

А в вышедшей в двадцать первый день следующего месяца (31 октября) императорской резолюции сообщается о получении доклада от губернатора Хэнани об аресте в трех уездах провинции сектантов. Императорским указом повелевается жестоко покарать их и их сообщников. Далее, говорится в императорском повелении, пока еще не указывалось на связь между «похитителями кос» и мятежными сектантами, которая несомненна; совершающие подобные преступления, в отличие от последних, не имеют главарей и вожаков, они — лишь разбойники и негодяи, обуреваемые жаждой принести людям вред; под покровом темноты их шайки творят зло, дабы посеять в деревнях и целых уездах тревогу и беспокойство и тем самым распространить свои мятежные замыслы. Все это позволяет трактовать их действия как самое отвратительное из преступлений, а именно — подстрекательство к восстанию. В целом, оно не исходит ни от буддийских, ни от даосских ересей, не исходит оно и от тех людей, кто сбился с пути истинного, читая еретические сочинения. Но когда еретические секты осмеливаются распространять бунтарские и призывающие к непокорству сочинения и сеять семена обольщения, их пути идут бок о бок с путями «похитителей кос». Поэтому губернатор Хэнани должен тщательно допросить каждого арестованного на предмет его принадлежности к этому злу, дабы выяснить то, что может привести к поимке главных зачинщиков «обрезания кос», и, как только в деле появится какая-то определенность, он должен немедленно послать соответствующий доклад трону. Если же ничего подобного найдено не будет, арестованных следует приговорить к самым тяжелым наказаниям, какие только предусмотрены за предъявленные им обвинения («Эдикты Гао-цзуна», гл. 255).

Через три дня последовал еще один декрет на ту же тему. В нем заявляется, что паника, поначалу распространившаяся в Цзянсу и Чжэцзяне, не будучи пресеченной вовремя арестом зачинщиков, перекинулась и на другие провинции империи. Император почел себя обязанным издать ряд эдиктов, приказывающих чиновникам повсеместно и беспощадно преследовать и арестовывать злодеев. Но, как водится, они не проявили должного умения, взяли под стражу множество невинных людей и послали некоторых из них в Пекин. Однако на поверку выяснилось, что многие из них не имеют никакого отношения к беспорядкам или, по крайней мере, не являются их зачинщиками. Как следствие, император приказал прекратить аресты; ныне же он вновь отдает повеление высшим провинциальным властям сохранять бдительность и усердно выискивать нарушителей спокойствия.