Демонстрация силы

— Нет, не все. Это только начало. Один из матросов «Александрии» получил во время разбоя черепно-мозговую травму. И накатал заявление в прокуратуру.

— Просто черепную, — мимоходом подметил Блинков. — Мозгов у него нет. Это я двинул его по черепу и с тех пор про его голову знаю все.

— А ты не думал о том, что я просто беру тебя на понт?

— Я знаю, как берут и на понт, и на абордаж, говори дальше. Какой у тебя интерес в этом деле?

— Два, — Абрамов показал два пальца, — два интереса. Прежде всего, я хочу спасти вашу группу. Хотя бы на время и хотя бы от уголовного преследования. Потому что мафия, игры с которой вы затеяли, не подарит вам ни того ни другого.

— Я что-то должен сделать взамен, и это второе условие, как я понял, — с издевкой в голосе сказал Блинков. — Выходит, я подхожу тебе? Вам, — добавил он, небрежно кивнув на Завадского.

— По всем параметрам. Включая главный, наверное. Ты служил в отряде боевых пловцов и знаешь, как подбираются кадры в элитное подразделение. Во-первых, у тебя должна быть крепкая семья: мать, отец, братья, сестры. Чтобы у тебя во время зарубежных командировок не зародилась мыслишка остаться на чужбине. Неофициальное название им — заложники.

— Не вижу смысла торговаться с тобой, — заявил Джеб после короткого раздумья. — На меня вышли сыскари из ФСБ, значит, вышли все. Безвыходное положение.

— Таких положений для тебя, «котика», существовать не должно. У меня есть пакет, назовем его долгосрочным проектом. Пока ты придерживаешься моих правил, строго выполняешь их — ты жив. Шаг в сторону — и ты мертв. Выбора у тебя нет. Есть вообще-то: набери в грудь побольше воздуха и...

— Поговорим реально, — резко перебил Джеб. — Есть человек, который гарантированно отмажет меня от криминала? Я говорю от лица всех своих парней.

— Да, я понял. И такой человек есть.

— Он твой начальник? Большой военный чин? Это не он сидит рядом с тобой и читает газету? Может, он добрый следователь и сменит тебя, свирепого?

— Брось! Ты же знаешь, что такие вещи не работают, — ответил Абрамов, отметая сарказм «котика» по отношению к Завадскому. — С криминалом может договориться только человек, стоящий над криминалом. Только сверху видно, хорошо ли кому живется.

— Я подставил мощную группировку, — Блинков понизил голос и долго не сводил синих глаз с капитана. — Очень солидную. Фирму «Алмаз-Инвест», завязанную с Новороссийским пароходством. Ответь, что — теперь уже нам — делать? Выйти на человека, стоящего над «Алмазом», работать на него?

— Вижу, ты думал над этим вопросом, — заметил капитан. — Только он круче, намного круче. Надо делом заработать его доверие. Такого человека я знаю. Гарантией всегда служит его слово. Юлий, продолжи, пожалуйста.

Завадский отложил газету и вступил в беседу.

— Однажды я слышал такой разговор: «Камиль Хаким — знаешь такого человека?» — «Знаю». — «Везет тебе». Вот и тебе должно повезти.

— Мы куда-то торопимся, — заметил Блинков. — Разговор у нас путаный.

— Он и не может быть другим, — опять взял слово Абрамов. — На подъезде к Шарм-эль-Шейху люди из контрразведки, которым я через полчаса должен сказать решающую фразу.

— Да или нет?

— В одном случае я просто покачаю головой. В другом — скажу этим людям, что они опоздали. У тебя есть другой вариант, Женя: беги. Собирай шмотки и беги. До самого конца. Пока в спину тебе не торкнется пуля. Многие так делают. На все про все даю тебе двадцать минут, потом будет поздно.

— Погоди, — остановил капитана Блинков. — Какую «крышу» ты мне гарантируешь?

— Двойную. От себя — официальную. Дашь согласие — все увидишь. До встречи через двадцать минут.

Абрамов демонстративно отметил на часах время, кивнул Завадскому и вместе с ним направился к барной стойке.

Если и существовала для Евгения Блинкова молитва, то прозвучала она только сейчас. Раньше о страхе он думал в чуть комичном стиле: не испугался бы даже пары обезьян, пилящих боевую часть атомной ракеты. Но всегда знал, что его найдут и распилят подобно боевой головке. Сколько ему? Двадцать семь. Затронул заезженную тему судьбы, которая миловала его до поры до времени и не давала ему попасть на крохотный островок, нашпигованный одними смертельными опасностями.

Думал, что страха в нем — ни на йоту. Оказывается, весь он пропитан им, только виду не подает, прячет его внутри и питается им. И боли в нем столько же, сколько в библейском беснующемся свином стаде, которое бросилось в пучину, только там находя успокоение.

Сейчас Женя Блинков не рисовался и не насылал на лицо никаких эмоций. С одной стороны — спокоен, с другой — встревожен, с третьей — взбешен. Оттого что пришел конец, кончилась нитка, всю жизнь казавшаяся бесконечной. Больше не за себя молился, а за товарищей просил. Вот они, рядом, смотрят на своего командира, ждут его решения. И правильно делают.