Демонтаж народа

Советское государство имело основания опереться на эту доктрину, т.к. она уже была укоренена в общественной мысли с конца XIX в. во всех ее направлениях, за исключением либерального западничества. Достоевский в «Дневнике писателя» (январь 1881 г.) писал: «Россия не в одной только Европе, но и в Азии; потому что русский не только европеец, но и азиат. Мало того: в Азии, может быть, еще больше наших надежд, чем в Европе. Мало того: в грядущих судьбах наших, может быть, Азия-то и есть наш главный исход!» [66]. Напротив, либералы, беря за идеал устройство Запада, вели к разрушению России как евразийской державы.

Это предвидел П.А. Столыпин и в 1908 г. предупреждал: «Не забывайте, господа, что русский народ всегда сознавал, что он осел и окреп на грани двух частей света, что он отразил монгольское нашествие и что ему дорог и люб Восток; это его сознание выражалось всегда и в стремлении к переселению, и в народных преданиях, оно выражается и в государственных эмблемах. Наш орел, наследие Византии — орел двуглавый. Конечно, сильны и могущественны и одноглавые орлы, но, отсекая нашему русскому орлу одну голову, обращенную на восток, вы не превратите его в одноглавого орла, вы заставите его только истечь кровью».

Одна из причин, по которым советские этнологи своими схоластическими дебатами о нациях и народах загнали себя в тупик, заключается в давлении формационного подхода. Маркс и Энгельс различали нации феодальные, крестьянские и буржуазные — значит, в СССР должны быть нации социалистические. Но они уже есть — в 1936 г. Сталин сказал, что в СССР проживает «около 60 наций, национальных групп и народностей». Что же, эти нации растворяются в советской нации? Эта мысль неприемлема, так как антисоветские идеологи в качестве одного из главных обвинений в адрес СССР утверждали, что советская национальная политика направлена на ассимиляцию народов и наций (знали, чем напугать).

Л.И. Брежнев в докладе о проекте Конституции СССР в 1977 г. отвергал это обвинение: «Мы встали бы на опасный путь, если бы начали искусственно форсировать этот объективный процесс сближения наций». Даже признать этот процесс целенаправленным считалось невозможным, объективное было в советском обществоведении равноценным разрешенному свыше. В том же духе выступал и Ю.В. Андропов, обещая, что национальные различия в СССР «будут существовать долго, много дольше, чем различия классовые».

Ю.В. Бромлей, как глава советской этнологии, так и объясняет отказ считать советский народ нацией: «Для возражений есть тем большие основания, что подобная характеристика советского народа означала бы косвенное отрицание реального факта существования наций в составе советского государства» [62, с. 373].126

Указывают и еще на одну причину, хотя она кажется совсем неправдоподобной: без наций в составе советского народа никак нельзя, потому что советская идеология исходит из интернационализма, а как же он без наций! Ю.В. Бромлей поясняет: «Уже сам термин «интернационализм» (inter — между, natio — народ, нация) свидетельствует, что интернациональное немыслимо без национального» [62, с. 345].

Подытожим этот пункт. Очень трудно строить, тем более такой сложный объект, как полиэтническую нацию (советский народ), если официальная теория и идеология утверждают, что строить нельзя, что «изделие» должно возникнуть само собой, естественным путем. Многим читателям, думаю, будет трудно в это поверить, поскольку нас очень долго учили, что бытие определяет сознание, и теории особой роли не играют — бытие себе дорогу пробьет. На деле человек тем и отличается от пчелы или бобра, что он строит, всегда исходя из теории, пусть и упрощенной. А в XX веке теория как способ организации мышления вообще заняла слишком важное место в мышлении образованного человека — оно «зациклилось» на теориях.

И если французы или отцы-основатели США рассуждали о собирании, сохранении и ремонте своих наций спокойно и деловито, как инженеры на технических совещаниях, то проектировщики советского народа в СССР окутывали свои изобретения и разумные идеи массой туманных оговорок, ссылок и недомолвок. Но покуда практическая политика не была экранирована от реальности огромным сословием ученых-обществоведов, многое удавалось сделать. Применялся весь набор «сил созидания» советского народа из собравшихся в страну народов, народностей и этнических общностей. Насколько эффективным было это строительство, показал опыт Великой Отечественной войны. Западные специалисты считали, что сплотить за такой короткий срок полторы сотни народов в крепкую самоотверженную нацию невозможно.