Демонтаж

«Любопытное отклонение состоит в том, что все-таки есть некоторые более длинные письма, нарушающие принцип лаконизма. Это, как правило, женские письма. Они в иной тональности, и нет ограничения на кратчайший объем. Надо сказать, сам факт, что какие-то письма написаны женщинами, был чудовищным сюрпризом для историков. Представить себе, что была хотя бы одна женщина, не княгиня, а просто новгородская жительница, которая умела писать, совершенно не входило в традиционные понятия историков».

Не только грамотные женщины, но и грамотные люди низшего сословия не укладывались в сознание многих историков до того момента, как обнаружили первую берестяную грамоту. Мы уже обсуждали, какими низкоморальными уродами ученые показывают наших предков, в полной мере это относится и к вопросам грамотности. Берестяные грамоты самим своим существованием доказали беспочвенность подобных суждений.

Хотя и тут находятся «мудрецы», которые утверждают, что берестяные грамоты — это всего лишь свидетельства трудов профессиональных писцов. Якобы в ходу была привычка обращаться к профессиональным писцам, с целью продиктовать кому-нибудь письмо, а те за небольшое вознаграждение с удовольствием это исполняли.

Подобные сомнения рассеивают даже не сами берестяные грамоты, а «орудия», которыми эти грамоты писались, — железные, бронзовые, костяные стержни-писала. Таких писал на одном только Неревском раскопе найдено свыше семидесяти. Далекий предок авторучки был не редким предметом, а такой же бытовой вещью, как гребень или нож. Наивно думать, что семьдесят писал потеряно в одном месте профессиональными писцами. Они потеряны людьми, жившими здесь и писавшими письма без посторонней помощи.

Еще один аргумент в пользу поголовной грамотности, который сможет понять и оценить истинно русский человек: каменные стены церквей покрыты древними процарапанными надписями.

Такие надписи, их называют «граффити», в изобилии испещрили стены Софийского собора, знаменитых церквей Спаса-Нередицы, Федора Стратилата, Николы на Липне и многих других. Часть этих надписей носит служебный характер. Например, в церкви Николы на Липне в алтаре, где во время богослужения помещались священнослужители, на стенах записаны дни поминания умерших. Но большинство надписей находится там, где во время службы помещались не церковники, а прихожане.

В. Л. Янин пишет об этом так:

«Своим происхождением такие граффити обязаны скуке церковного обряда. Вместо того чтобы молиться, прихожане извлекали из кожаных чехлов свои «перья» и царапали стены. Порой надписи благочестивы: «Господи, помоги рабу своему», но чаще мысли владельца «писала» были далеки от благочестия. Он оставлял деловые записи, подобные записям на бересте. Так, на стенах церкви Спаса-Нередицы нацарапано: «На Лукинъ день взяла проскурница пшеницю», «Лазорь писал грамоту». Или рисовали картинки. Или кто повторял азбуку, особенно если ему было немного лет. И во всех случаях инструментом для письма по штукатурке служил стержень, применявшийся для писания на бересте. Вполне понятно, что до открытия берестяных грамот обилие надписей, процарапанных на церковных стенах, казалось загадочным, а в орудии письма на штукатурке предполагали шило или обычный гвоздь».

Берестяные грамоты не были узко новгородским явлением. Они широко употреблялись на Руси. Берестяные грамоты найдены в Смоленске, где работала экспедиция Московского университета под руководством Д. А. Авдусина. Экспедиция Г. П. Гроздилова обнаружила древние берестяные тексты в Пскове. С 1966 года экспедиция Института археологии ведет успешные раскопки в Старой Руссе. В 1980 году берестяную грамоту нашел при раскопках в белорусском городе Мстиславе археолог Л. В. Алексеев. В 1983 году первая находка была сделана в Твери.

Новгородские грамоты на бересте являются одним из самых замечательных открытий отечественной археологии XX столетия. Их называют и драгоценными свитками березовой коры, и самым поразительным чудом человеческого познания. В действительности они такими и являются.

А вот объявить их находку сенсацией поторопились. Сенсация — это то, что производит переворот в науке и выводит ее на более высокий уровень. Случилось ли это с наукой историей? Абсолютно нет! Тексты «драгоценных свитков березовой коры» подогнали под академическую версию, провели торжественный митинг, похлопали в ладоши. Собственно, научную сенсацию на этом объявили «закрытой», поскольку для академической версии она больше не представляет интереса. Дальнейшие тексты берестяных грамот признали считать выполняющими декоративную роль к уже имеющимся. Только вот с нашей точки зрения, грамоты на бересте — «самое поразительное чудо человеческого познания», своего слова еще не сказали.