День Бахуса

Сказав такие грамотные слова, старый индиец тут же первый выбежал из укрытия. Его товарищи, бледнея, наблюдали, как он взбирается на холм и возвращается. Пока он бегал, ни одна молния не потревожила небо. Благополучно вернувшись, старый индиец предложил и другим проделать то же самое. Второй индиец, потея и дрожа от страха, еле преодолел всё расстояние, ещё с большими усилиями это сделал третий. Четвертого просьбами и угрозами долго заставляли выйти наружу. Он брыкался и куксил, как маленький, но наконец и ему пришлось добираться до холма. И он благополучно вернулся. Когда подошел черед пятого индийца, тот повалился на землю и стал вымаливать разрешение остаться. Его не хотели и слушать, кричали и требовали, чтобы он немедленно убирался. Пятый индиец, блея от ужаса, ползал по земле и цеплялся за ноги товарищей. Обезумев от страха, он даже не мог подняться. С трудом остальные индийцы выпихнули несчастного наружу. Ничего не соображая, он пополз на коленях по грязи, ожидая скорую смерть. Когда сверкнула молния, и невообразимо мощный грохот потряс всё кругом, индиец хрюкнул и повалился ничком уверенный, что пришел его конец. Долго он так лежал, уткнувшись носом в раскисшую землю, пока не понял, что ничего дурного с ним не случилось, и он жив-здоров. Индиец приподнял голову и оглянулся. Молния угодила прямо в дерево, под которым накануне прятались от дождя его товарищи, и похоронило всех в одно мгновенье. Остался только пепел. Гроза утихла, небо очистилось, обнажив ночное сверканье звезд. Индиец, оставшийся в живых, жалея товарищей и их близких, по знакомой тропе отправился в деревню.

Такая нехитрая, несколько печальная, история о людях, которые не знали элементарных правил безопасности и не были знакомы с законами физики.

Мне наскучило бродить, и я решил вернуться.

И тут впереди, между деревьев, я увидел полуразрушенную верти стену из четырехугольного камня, сложенного весьма искусно.

Я подошел ближе и взобрался на стену, обнаружив за ней хорошо вымощенную площадку, на которой стоял древний храм. То, что это был храм и древний, говорили многочисленные знаки, символы и руны, начертанные по стенам ветшавшего здания. Портик был обращен на восток, а вход в святилище на запад. Было видно, что строение это некогда украшало огромное количество золота и драгоценных камней. Следы их варварского разграбления зияли всюду.

«Вот так находка, – подумал я, – пожалуй, стоит посетить эту антикварную лавку».

Я перелез через стену и с нараставшим волнением прошел по площадке.

Внутри храма я ступил в большую светлую залу, в центре которой металлический и мраморный столп подпирали свод. От символов и знаков на столпах рябило в глазах, знание, сокрытое в них, осталось здесь в сумрачном одиночестве. Только оно этим не тяготилось. Даже не будучи посвященным я ощущал обворожительное совершенство, царившее вокруг, в соотношении между колоннами, арками, сводами и куполами. Понемногу двигаясь вперед, я попал в следующий зал, пол в виде шахматной доски наталкивал на мысль, что и здесь не обошлось без заботливых высших устремлений дионисийских архитекторов.

Нужно было спешить. Надвигались, сгущаясь, сумерки, и причудливые тени появлялись тут и там. Трепет охватил душу, и всё вокруг с пугающей близостью коснулось глубин сознания, как-то привычно и бесстыдно овладевая им, словно старой знакомой гетерой.