День без смерти (сборник)

Видим мы прежде всего, что повсюду, во всех направленияхС той и с другой стороны, и вверху и внизу у ВселеннойНет предела, как я доказал, как сама очевидностьГромко гласит и как ясно из самой природы пространства,А потому уж никак невозможно считать вероятным,Чтоб, когда всюду кругом бесконечно пространство зияетИ когда всячески тут семена в этой бездне несутсяВ неисчислимом числе, гонимые вечным движением,Чтоб лишь наша земля создавалась и одно наше небо,И чтобы столько материи тел оставалось без дела,

Если к тому же этот мир природою создан, и еслиСами собою вещей семена я столкновениях случайных,Всячески втуне, вотще, понапрасну сходятся друг с другой.Слились затем, наконец, в сочетанья такие, что сразуВсяких великих вещей постоянно рождают зачатки:Моря, земли и небес, и племени тварей живущих…Если к тому же семян количество столь изобильно,Что и всей жизни никак не хватило б для их нечисленья,Если вещей семена неизменно способна природаВместе повсюду сбивать, собирая их тем же порядком,

Как они сплочены здесь, — остается признать неизбежно,Что во Вселенной еще и другие имеются земли,Да и людей племена и также различные звери.Надо добавить еще, что нет ни одной во ВселеннойВещи, какая б могла возникать и расти одинокоИ не являлась одной из многих вещей однородныхТой же природы. Взгляни, например, на созданья живые,И ты увидишь, что так нарождаются горные звери,Так поколенья людей возникают и также немоеПлемя чешуйчатых рыб и все особи птиц окрыленных.

Следственно, надо признать, что подобным же образом небо,Солнце, Луна и Земля, и моря, и все прочие вещиНе одиноки, но их даже больше, чем можно исчислить.

— Это ты откуда же выкопал, Пратт?

— Это Лукреций Кар и его поэма “О природе вещей”.

— Как же ты все это запомнил? Необычность ритма, и слова, и…

Резкий удар оборвал его речь. Потом, почти сразу за первым, второй. Станция вздрогнула, послышалось характерное шипение сжатого воздуха из системы наддува.

— Скафандры, — взревел Пратт и бросился к стене, где были закреплены космические одежды. — Касл, за мной, быстро, лезь в скафандр и задраивайся по полному циклу.

Пробегая мимо пульта, Пратт успел включить системы голосового оповещения. Одеваясь, астронавты услышали доклад системы аварийного анализа.

— В станции пробоина. Резервного времени пятнадцать минут. Система наддува поддерживает давление, достаточное для вашей жизни…

Еще один удар потряс тело станции, динамик умолк, шипение усилилось.

Пратт действовал молниеносно. Он даже успел помочь Каслу, который никак не мог справиться с замком перчатки.

Динамик что-то кричал вперемежку с голосом оператора связи из Центра управления и “железным” тенором системы аварийного контроля… потом все стихло. Сквозь гермошлем не проникали звуки.

— У тебя все в порядке, Касл?

— Все, Пратт. Спасибо тебе за помощь с перчаткой, руки задрожали. Что же это?

— Это метеориты, Касл. Три штуки подряд и прямо в нас.

— Но этого не может быть, — Касл захлебывался от волнения. — Вероятность…

— Вот что… заткнись ты со своей вероятностью.

Четвертый удар потряс станцию. Касл двинулся к выходному тамбуру.

— Стой. Не спеши на тот свет. Видно, какой-то заблудший рой пересекает орбиту Луны. Здесь все же стальной потолок. Стой спокойно, лучше даже вон в том углу, под контейнером с едой — лишняя защита, — Пратт обрел уверенность, которая была ему присуща в сложных, рискованных ситуациях.