День дурака

Раньше - да, бывало всякое. И лихие разбойнички "шалили", и "регулярные" войска, которые время от времени пытались их извести, были, порой, не лучше тех разбойников. Правда, революция пришла в Калинов на удивление спокойно. "Державшие" город три брата, промышленники Маркеловы, в один прекрасный день появились в кожаных тужурках с красными ленточками, и объявили собравшемуся на набережной народу, что ныне в Калинове вся власть Советам. На том революция и завершилась, как принято было писать: бескровно. Если не считать среднего брата, Тимофея, которому в драке на пристани мужики нос расквасили. А в остальном все шло по-прежнему: рыбу ловили, патоку делали, самогон гнали. Коренного перелома Калинов словно бы не заметил.

Но не прошло и года, как вся эта невиданная благость отлилась свинцовыми слезками эсеровского мятежа. И вот тогда миролюбивые, в общем, калиновцы умылись кровушкой по самое некуда.

И голода хлебнули полной ложкой, и волна расстрелов их не минула. Все, что посылал бог великой стране, доставалось и маленькому Калинову, по чуть-чуть. Но им хватало.

Великая Отечественная прошла по городку настолько жестко, что здоровые, непокалеченные мужики с полным набором рук и ног чуть не ликвидировались, как класс.

...Один из таких, немногих, и по сей день обитал в небольшом, одноэтажном бревенчатом домике с покосившейся верандой и почти легшим на землю забором. Домик имел несчастливый номер - тринадцать, и был последним по улице Парковой. По левую руку от него простирался довольно большой, но запущенный городской парк, где еще можно было разглядеть остатки былого, еще господ Маркеловых, "устройства": вросшие в землю, колотые плитки дорожек, тяжеленные "римские" скамейки, крашенные бело-зеленым, массивные постаменты (статуи давно исчезли) и руины двух круглых беседок. По правую руку располагалось городское кладбище, чуть более ухоженное, и с теми же следами прошлого: часовенкой, которая вот уже двенадцать лет, как возобновила службы, и фамильным Маркеловским склепом. Веселый, в общем, райончик. Местные звали его просто и незатейливо - Южный тупик. Сие название автоматически предполагало, что где-то должен был быть тупик северный... но к северной оконечности городка приникла своим боком петля железной дороги, там стоял вокзал, и, понятно, никаких тупиков быть не могло по определению.

- Что тебе сказал этот дед?

Женя Митькин (для своих - Митя), потер переносицу, пытаясь восстановить в памяти недавний разговор, в то время как почти новенькая "пятерка", умываясь апрельской грязью мало не по крышу, неторопливо везла группу к месту обнаружения "странного" трупа. Апрельской, потому что по календарю с сегодняшнего дня, в аккурат, и начинался второй месяц весны. День Дурака, в общем. Оперуполномоченный Митькин был самым молодым в команде, в полицию пришел всего три месяца назад, и за это время уверился, что трупы бывают только двух видов: "врезался в ДТП" и "замерз по пьяни".

- Сказал - застрелили мужика.

- Ну и что? - пожал печами плотный, сорокалетний следователь, Степан Вязов, аккуратно придерживающий на коленях черный чемоданчик, - огнестрел нынче штука вполне обычная.

- В том-то и дело, что там, похоже, не огнестрел, - возразил Митя.

- Ты же сам сказал - застрелили, - недовольно влезла с переднего сидения Лиза Потапова, эксперт-криминалист со стажем аж на целых полгода больше, чем у Мити.

- Ну да, застрелили, - подтвердил тот и замолчал.

- Ну! - поторопила Лиза, - в чем странность-то?

- Да я знаю не больше вашего, - отмахнулся тот. Дедок говорил как-то путано, то ли в шоке пребывал, то ли просто лыка не вязал, Митька не разобрал. Из всего безудержного потока сознания молодой полицейский уяснил главное - в Южном тупике обнаружился труп, который здорово удивил местных жителей. А значит - со жмуриком что-то было крепко не так. Контингент в конце Парковой был, что называется, специфический: бомжи, нищие, кладбищенские калымщики, мародеры и случайно уцелевшие "нормальные пенсионеры". Эти последние, к слову, были не дураки "заложить за воротник" в компании с местными побирушками, а то "перехватить до пенсии" кто с баяном, а кто и с ломиком. Митя с трудом мог представить, что могло вогнать их в растерянность - появись в этой среде сам нечистый, пяти метров росту, в клубах серы и с рогами, они и его невозмутимо послали бы за пластиковыми стаканчиками.

Жигули проскочили пустую в этот час автобусную остановку, и затормозили возле больших каменных столбов, когда-то бывших воротами.

- А чуть подальше проехать? - недовольно протянула Лиза.

- Выходим здесь, - бросил Степа. Решение свое он пояснять не стал, ни секунды не сомневаясь, что группа последует за ним, а возмущение свое проглотит. Впрочем, Митя возмущаться не стал, он еще слишком хорошо помнил студенческие годы и курсовую работу: "Осмотр места происшествия", не совсем же чайник, что такое следы - понимает.