День гнева

- Позвольте, - Юрий Егорович освободился от казаряновских объятий, снова поправил волосы и спросил с презрением: - Я - пленник?

- Пленник, - подтвердил Казарян. - Пленник своей страсти, не правда ли?

- Что вы хотите от меня? - не принял игривого тона секретарь.

- Поговорить с вами. Только и всего.

Не хотелось казаться трусливым дураком. Юрий Егорович дернул плечиком, поднял бровь, мол, ну если вам так хочется, что же, - и решительно направился в кабинет. Не спросясь, бухнулся в кресло, в котором сидел Казарян, мельком увидел столик, брезгливо поморщился и, глядя на Казаряна, пристроившегося на низком пуфике, твердыми начальническими глазами, сделал заявление:

- Если наша беседа планируется вами, как попытка выудить сведения для дискредитации меня и партии, одним из руководителей которой я являюсь... Да, являюсь, потому что, несмотря на все беззаконные декреты, партия живет и борется!.. Так вот, учтите, в подобном случае я вести беседу не буду.

- О, Господи, - устало проговорила Наталья и вышла. А Казарян аж руками взмахнул:

- Что вы, что вы, Юрий Егорович! Меня интересуют вещи сугубо частного характера.

- Ваше право задавать вопросы, - Юрий Егорович уже совсем успокоился: вернулось столь привычное чувство превосходства. - Мое же - отвечать на них или не отвечать.

Прежде чем спрашивать, Казарян решил рассмотреть собеседника. Первый раз он так близко видел одного из руководителей партии и правительства. Видел он его, конечно, на ретушированных портретах и издали - в президиумах. Но так близко - впервые. Гладкие, чуть одутловатые, привыкшие к массажу и крему, щеки, хорошо отремонтированные зубы, глубоко посаженные карие глазки, брови грустным домиком. Голос тихий, журчащий, на низких регистрах - к такому голосу надо прислушиваться. Вот только "провокация!" кричал высоко, по-бабьи. А, в общем, личико малозначительное и стертое.

Вошла Наталья, поставила на столик бутылку "Джонни Уокера" и миску со льдом.

- Чтоб разговорился.

- Спасибо, зайчонок, - привычно поблагодарил Юрий Егорович, но вспомнил, что она его безжалостно подставила, и поправил себя: - Волчонок.

- Вассисуалий Лоханкин, - сообщила Наталья Казаряну. - Волчица ты, тебя я презираю...

Юрий Егорович на обидную реплику не прореагировал. Да и не хотел он более замечать эту дамочку. Его интересовал Казарян.

- Кстати, а вы - кто?

- Я - Роман Суренович Казарян. Кстати, кинорежиссер. Очень кстати.

- Я слушаю вас, Роман Суренович, - разрешил начать беседу Юрий Егорович и откинулся в кресле, снисходительно ожидая вопросов.

Настырный Казарян не заставил себя ждать:

- Вы знаете такого - Ивана Вадимовича Курдюмова?

- Курдюмов... Курдюмов... - Юрий Егорович делал вид, что вспоминает. - Наш консультант, кажется? Да, он мне известен.

- А род его деятельности? Что - род его деятельности? - не понял секретарь.

- Род его деятельности известен вам?

- В общих чертах. По-моему он работал в международном отделе.

- И по-моему тоже. Но чем он в этом отделе занимался?

- К сожалению, не в моих человеческих возможностях знать: чем конкретно занимается каждый мелкий клерк нашего учреждения.

- Занимался, - поправил Казарян. - И хватит мне лапшу на уши вешать.

- Не понял вас, - предостерегающе заметил Юрий Егорович.

- Сейчас поймешь, - пообещал Казарян, которому надоело галантерейное общение. - Судя по покупкам, которые ты делал в Бельгии, попутно участвуя в работе конгресса рабочих партий, ты довольно активно поклевал из ладошки Ивана Вадимовича. Насколько мне известно, он распоряжался выдачей зеленой наличности страждущим партийным вождям, отправляющимся за бугор.

- Я получал определенные суммы, положенные мне на законных основаниях.

- На законных основаниях положены командировочные в размере 25 долларов в день. А ты только в Бельгии купил себе "Мерседес", который посольство беспошлинно и бесплатно переправило в Москву, и два бриллиантовых колье - одно жене, другое Наташке - по полторы тысячи долларов каждое.

- Ложь! - громоподобно выкрикнул Юрий Егорович.

- Дамские цацки тебе помогал выбирать художник Борька Малков, которому ты за несколько его картинок помог в свое время покинуть нашу любимую родину. Ты ведь у нас коллекционер, ты вон и Наталью приучил. Художники - народ незамысловатый, а если Борьку попрошу я, давний его приятель, он охотно изложит всю эту историю в подробностях хоть в официальных показаниях, хоть на страницах печати. Компрене, Юрик?

- Шантаж, - догадался Юрий Егорович.

- Ага, - подтвердил Казарян.

- Ничего не доказано. Сплетни, измышления, клевета.