День гнева

Когда Анне Андерсон было пять лет, она заболела. Дышать с каждым днем становилось все труднее. Однажды Анна упала на землю в детском парке. Лицо стало красным, она хватала ртом воздух. Папа Таге тут же отвез дочь в больницу, где ей диагностировали аллергическую астму, которой Анна мучилась до сих пор.

Родители, сразу решившие больше не доводить дело до критической точки, взяли Анну под контроль, жесткость которого порой доходила до абсурда, но девочка как будто совершенно этим не тяготилась. Цветочная пыльца была ее злейшим врагом, поэтому летом Анна большую часть дня сидела дома. В платяном шкафу в спальне она сплела из старых газет гнездо, и с тех пор ее приятелями стали фантастические птицы, которые высиживали и кормили птенцов. Мама с папой поддержали эту игру. Анна часами напролет могла рисовать птиц, которые должны были вылупиться из яиц в гардеробе. Иногда они походили на драконов, иногда на обыкновенных воробьев. Мама подсказывала, какие лучше использовать краски.

Семейная идиллия потерпела крах, когда однажды осенним вечером десятилетняя Анна, спрятавшись за диваном в гостиной, подслушала разговор мамы с одной ее подругой. Мама говорила о своей болезни. Спустя год она умерла от рака. Мир рухнул в одночасье. Папа оказался не таким сильным, как казалось Анне до сих пор. Он был сломлен и ничего не мог делать. Заботы о доме и еде легли на плечи одиннадцатилетней девочки. И она, вместо того чтобы предаваться горю, дни напролет убирала, мыла, гладила и готовила.

Когда-то она чувствовала себя под надежной защитой и думала, что родители будут опекать ее вечно. Но мама обманула ее ожидания, когда умерла, а папа слишком сдал после смерти супруги. Единственным, на кого еще могла рассчитывать Анна, был Господь Бог. Ни на кого другого нельзя было положиться.

Так оно оставалось и до сих пор. Анна стояла на тротуаре возле «Секонд-хенда», расположившегося в одном из красивых старых зданий на улице Уппсалавеген в Римбу, на расстоянии брошенного камня от современного уродливого центра.

– Ты нужна нам здесь, Анна, – заверила ее Эва. – Нужна во всех смыслах. И мне кажется, мы тебе тоже.

Пахло летом, травой и жасмином. Несмотря на поздний час, было тепло, и Анна совсем не мерзла в легкой футболке и джинсах. Улица лежала пустая. Дома по другую сторону дороги тоже не подавали признаков жизни. Одним только птицам не спалось в эту летнюю ночь.

Если все получится так, как рассчитывает Эва, после Нового года Анна будет жить в одном из тех домов на холме. Эти однотипные «четырехэтажки» были построены в шестидесятые годы и порядком обветшали. Последнее давало надежду, что арендную плату не поднимут.

Анна пересекла небольшую детскую площадку, служившую одновременно школьным двором. Сейчас там никого не было. Анна остановилась, прислушалась. Горка находилась метрах в пятидесяти, но оттуда не доносилось никаких звуков. Анна медленно пошла к условленному месту встречи. Качели, песочница сразу стали чужими и зловещими. Зачем она это делает?

– Эй! – негромко позвала Анна.

В тишине это прозвучало почти как крик. Не очень-то приятно было осознавать, что в этот момент за тобой наверняка кто-то наблюдает. Анна продолжала держаться на расстоянии от горки не столько из страха или неуверенности, сколько из уважения к вызвавшему ее незнакомцу.

Но горка была совсем невысокой, и рядом с ней никого не просматривалось. Анна обошла вокруг, сердце бешено пульсировало и будто переместилось в горло.

Неужели с тех пор не прошло и тридцати минут?

Анна вытащила мобильный, и в этот момент появился он.

Юнни Мохед, долговязый тип из «Секонд-хенда».

– Привет, – сказал он. – Спасибо, что пришла.

Анна огляделась. Или он и в самом деле имел в виду ее?

– Это ты посылал мне сообщения?

Юнни кивнул.

– Кого-то нужно спасать?

– Меня. Это меня ты сейчас будешь спасать.

– Тебя?

– Именно. Я должен был увидеть тебя – иначе смерть.

Юнни был так серьезен, что Анна не сразу поняла, что он шутит.

– Смерть?

Юнни наклонился и прижал рот к ее губам. Анна была так ошарашена, что не знала, как реагировать. Он же тем временем осмелел и просунул язык между ее зубами. У Анны по спине пробежала холодная дрожь, после чего она наконец нашла в себе силы оттолкнуть его. Анна отскочила назад и вперила в парня злобный взгляд:

– Ты чего?

Юнни потупился, ему стало стыдно. Он и в самом деле был очень длинный и тощий. При этом довольно симпатичный, чего Анна раньше почему-то не замечала, с ежиком светлых волос и круглыми, синими глазами.

– Ты что делаешь?

– Ты только что спасла меня, – он оставался серьезен. – Теперь я смогу умереть счастливым.

Наконец Анна поняла, зачем ее сюда позвали. И вздохнула, глубоко и раздраженно.

– Но почему парни бывают такими дураками! – воскликнула она и, не дожидаясь ответа, развернулась и пошла.

Юнни остался стоять где стоял, возле велосипедной парковки.

Спустя десять минут Анна снова лежала в постели и улыбалась. Ее в первый раз поцеловали по-настоящему.

10