День гнева (сборник)

Первое, что его насторожило, — отец бодрствовал. Брови его были насуплены, и глаза смотрели долу. Может быть, это и заставило Ыргла сдержать в груди рвущийся наружу ликующий вопль: “Я запечатлел его, отец!” Он лишь спросил:

— Что-нибудь случилось, отец?

— Хорошее, — глухо отозвался Нгор. — Можешь больше не терзать себя. Мой сын и твой старший брат признался, что подшутил над тобою. Нарочно вылепил этот след на твоем пути. Он полагает, ты слишком доверчив.

— Гиг? Гиг признался, что вылепил след пришельца?

— Чего ж тут странного? Разве между вами не пробежала тень?

Нгор был прав. С тех пор, как Фора стала молиться с Ырглом, старший брат сильно охладел к нему. А недавно Гиг поселился отшельником в отдаленной пещере и посвятил себя высоким размышлениям.

— Возможно, отец, — спокойно ответил Ыргл. Он мог говорить спокойно, запечатлев пришельца, его ноги, его обиталище и запечатленные им свои собственные следы. — Возможно, я излишне доверчив, Гиг подшутил надо мною, а я поверил. Но Гость Снизу, поразивший на моих глазах рогача за пять далей, — его тоже подстроил Гиг?

— С этим хуже, — сурово ответил Нгор, глядя в сторону. — Вожди племени подвергли допросу Фору… по поводу листьев ваку-ваку. И приговорили ее к путешествию в страну предков.

Ыргл почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он — прошептал:

— Она… призналась?

— Нет. Она все отрицала. Но Кайя, младшая дочь ее отца Харша, обличила ее. Фора опаивала тебя — вот откуда взялся твой Гость Снизу!

— Значит, маленькая змея не простила сестре! Так-так-так… — проговорил Ыргл и снова почувствовал под ногами твердый камень. На него свалилась скала — ответственность за чужую жизнь, за жизнь доверчивой и доброй женщины, которой он дорожил больше всего на свете. Но именно эта скала на плечах заставила его прочно стоять на земле. Вот когда он почувствовал себя по-настоящему взрослым.

— А если я докажу, что увиденный мною Гость Снизу — реальность? Тогда приговор Форме отменят?

— Как ты можешь это доказать? — горько усмехнулся Нгор, нервно теребя снежную свою бороду.

— Я запечатлел Гостя Снизу! — не скрывая торжества, воскликнул Ыргл. — И его самого, и его обиталище, и запечатленные им в белой глине следы моих ног!

— Следы твоих ног? — как эхо повторил Нгор. — Покажи!

Ыргл показал.

— Н-да, — смутился Нгор. — Что это, он сушит ноги? А это? Это и есть твои следы? Странно, странно… Дикарь, охотящийся за следами буранов. Уж не изучает ли он нас — как мы его? Ага, так вот он какой! Типичная человекообразная обезьяна. Для нас, древнейших владык планеты, это существо, даже если оно наделено зачатками разума, не более чем торопливо эволюционизирующие обезьяны. Тупиковая ветвь… О духи, что это? Он снял глаза? И там, под этими… у него нормальные глаза? Вполне человечьи?! Порази меня молния, тут что-то не так!

Нгор казался не столько удивленным, сколько подавленным и растерянным.

— Вполне разумный дикарь, с человеческими глазами, изучающий следы буранов, вероятно, пытающийся вступить в контакт с нами… Думаешь, это понравится вождям племени?

— А почему это может им не понравиться? — На душе у Ыргла вскипело, и сель вопросов обрушился на отца. — Разве не они провозгласили, что доподлинному знанию о Госте Снизу нет цены? Почему на легенды о пришельце наложен запрет? Почему не разрешается спускаться в Преисподнюю? Зачем делать вид, будто мы ничего не знаем о дикарях? И зачем, наконец, было подговаривать моего озлобленного братца и обрекать на смерть молодую, полную сил женщину, чтобы только скрыть правду о Госте Снизу? Зачем, отец?!

— Ну… слишком уж много вопросов сразу, сын мой. Могу сказать одно: ничто не просто в этом мире. Где ты запечатлел пришельца?

— На берегу Большой Реки.

— Так ты спускался в Преисподнюю?!

— Да, и не задохнулся, как видишь.

— Ты волен поступать, как считаешь нужным, Ыргл. Но ради всего святого, послушай моего совета. Сотри запечатленное и никогда никому не рассказывай об этом. Я тоже буду молчать. Иначе… тебя могут предать очищающему огню.

— Огню? За что?!

— За посещение Преисподней. Оттуда никто не должен возвращаться живым.

— Хорошо, я сотру. Но Фора? Что станет с нею? А так пусть меня сожгут — зато оправдают ее!

— Не забывай: ты сын жреца, а она простая женщина! Ее не оправдают. Твои видения опять припишут ее колдовству. Вы погибнете оба!

— Воистину, лучший из миров! — воскликнул Ыргл. — Но скажи мне, отец, что я должен сделать, чтобы доказать реальность Гостя Снизу? И невиновность Форы?

— Не знаю, — растерянно молвил Нгор. — Разве что… приволочь им живого дикаря… эту человекообразную обезьяну… Но лучше бы ты послушался меня, мой мальчик. Поверь старику: женщин много, а жизнь одна…