День и ночь, 2007 № 11–12

Японское море

Под музыку Сислея, под стихиVivaldi обернёмся в это море.Не трогай краба веточкой ольхи,Все ёжики морские с нами в доле.Все рыбы с нами к счастью поплывут,Все чайки накричат в наплыв лазури,Впадает вермут в горлышко минут,Люля-кебаб ткемалится в натуре!

Вылизывает соус гребешок,В капусте морда жареного хека.На лапах моря сохнет ангелок,Зажмурившись от солнечного века.Просолен мир, медузится причал,Волна волне выбрасывает руки,Кому маяк вращенье завещал,Кого встречал в наморднике разлуки?От «SONY» — треск, от кораблей — амбре

Японского, как водится, разлива,Пустым паромом тянемся к заре,Закутавшись в наречие «лениво».От облаков — волшбою куда. ru —До рвущейся икринками кефали.…В какую нам корсарскую игру,В какие одиссеевские твари?

* * *

Теплится сон о Египте: едет на ослике тип,

Подле солдат с «калашами» дремлет обшарпанный джип,Чешет на грустном верблюде в платье смешном Гумилёв,Сколько в его сиротливых зенках набухло стихов!Небо лазурью жиреет, Красное море поётПесню о том мореходе, что обездоленных ждёт.Курит Луксор сигареты, «мыльницы» вечность жуют,Рядом с крутой колоннадой каждый из нас лилипут.Теплится сон африканский: слово сжирает жара,Тычет восторгом в пространство выросшая немчура.

Где тут душе примоститься, где приютиться, Карнак?Как основное запомнить, лучшее высмотреть как?Всякий тут гол, как соколик, всякий проколот теплом,Всякий жука-скарабея грузит своим шепотком,Всякий кричит бедуином, слышишь, подруга-душа?Что остаётся в итоге? Нам, как всегда, — ни шиша,Нам, заболевшим любовью, — ослик, что помнит о Нём,Солнце, ленивое небо и — полицай с «калашом»…

* * *