День мертвых

– Большинство американцев знает северную границу только по фильмам – все эти выжженные солнцем городки в пустыне, в которых живут одни бандиты…

Мардер взглянул на Скелли, который раскуривал первый косяк за день, и испытал сильнейшее чувство дежавю того типа, что тревожило его все чаще в последнее время: вот так же однажды утром они со Скелли стояли на горном хребте и смотрели на укутанный облаками лес, и так же влага холодила лицо, и пахло зеленью. Странное ощущение пронеслось, как залетный бриз, и исчезло без следа.

Нет, пахло по-другому. Он почувствовал на себе взгляд Скелли.

– Что-то случилось, друг? – спросил тот.

– Нет, – ответил Мардер, – просто вспомнил, как мы с тобой в последний раз были в горах. Все как-то в городе да в городе, а?

– Ага, что-то растеряли мы вкус к походам. Я на пробежку. Не дури тут.

Скелли пустился трусцой по туманному шоссе и скрылся из виду прежде, чем стих топот его ног.

Это было во время их первой РНН-миссии по установке «мопсов»; им предстояло Расположиться На Ночь – так затейливо называлась у военных ночевка под открытым небом. В группу входили Мардер, Скелли и еще один спецназовец по имени… имя забылось, в памяти осталась только кличка – Попай[28]

; еще пара вьетнамцев из ЛЛДБ и с дюжину «яров». Мардер и «зеленые береты» облачились в форму мусорщиков, вьетнамцы – в черные гражданские костюмы пижамного типа, а хмонги в свою традиционную одежду. Каждый хмонг нес на спине плетеную соломенную корзину с рисом; по идее, на Тропе они должны были изображать носильщиков, парни из ЛЛДБ – охранников, а трое американцев… кого, съемочную группу? Туристов?

На инструктаже им рассказали, что спецназовцы занимаются этим постоянно, что на Тропе работают в том числе русские инженеры и другие специалисты, и что света в джунглях мало, а растительности много, и что обычно американцы с хозяйским видом проходят мимо и никто не пытается их остановить. По мнению лейтенанта, во ВНА и подумать не могли, что им хватит наглости вот так запросто разгуливать по священной Тропе Хо Ши Мина, особенно столь далеко на юге. Мардер надеялся, что он прав. Сам он считал все это безумием, но в то же время приходил в восторг от мысли, что окажется там вместе со Скелли, а не просто будет направлять огонь авиации, безопасно устроившись в Нахрен-Фене. По плану, им нужно было попытаться разместить датчики вдоль перевала Му-Гиа, где дорожная сеть по необходимости сужалась. Точно разместить датчики с самолета на этом участке было практически невозможно из-за особенностей рельефа и высокой концентрации зениток; потому, собственно, и запустили «Железного тунца».

Накануне вечером их доставили до места на парочке «CH-2», и теперь Скелли вел их в горы: он полагал, что вьеты – жители низин – как правило, с неохотой лазают по горам во время патрулирования, так что самое безопасное место для РНН – гребень хребта. Ночь и вправду прошла спокойно. На рассвете Скелли завел Мардера еще выше; стоя на скале, они созерцали сплошной зеленый ковер лаосских лесов внизу. Сержант пояснил, что сейчас они смотрят прямо на Тропу Хо Ши Мина, невидимую под покровом леса. «Отсюда и наша проблемка», – добавил он.

Из вьетнамских коммандос Скелли выбрал двоих самых способных. Первого, угрюмого и тощего, звали Дон – естественно, друзья-американцы окрестили его Динь-Доном. Второй был необычайно крупным для вьетнамца и слишком много улыбался, его все знали как Чарли. Согласно дежурной шутке (образец беспрерывного раздражающего обмена хохмами, который на войне сходил за отношения между людьми), он так хорошо выдавал себя за вьетконговца, что, наверное, и вправду был вьетконговцем. Скелли шутил, что «Чарли как-нибудь зарежет нас всех во сне», тот в ответ улыбался и уверял: «Нет, нет. Я не Вьетконг. Ненавижу Вьетконг, Вьетконг сильно плохой!»

У ребят из ЛЛДБ было по «калашникову», у спецназовцев – небольшие пистолеты-пулеметы «Карл Густав». Мардер располагал личным оружием, а в рюкзаке нес обрезанный гранатомет «M79». Никаких других военных атрибутов при нем не имелось, если не считать нескольких дюжин невероятно увесистых «мопсов» и саперной лопатки.

Мардер сходил в фургон и налил себе еще одну чашку кофе. Так как все-таки звали этого Попая? Лицо его тоже изгладилось из памяти. А может, никакой он был и не Попай.

В памяти возник образ: он идет по дороге в пестрой тени деревьев и смотрит, как покачивается огромный рюкзак спецназовца и оружие, перекинутое через его плечо, – отнюдь не «Карл-Густав», а захваченный у противника «РПД», русский ручной пулемет, похожий на здоровенный «Томпсон». Пулемет он помнил прекрасно, а его хозяина нет – ни лица, ни имени. Что это о нем говорит?