День независимости. Часть 2

Выхватив за пластмассовую ручку из сумки ведерко, Казбек врезал майору в челюсть, с маха швырнул конструктор о тротуар, одновременно совершая гигантский прыжок на обочину.

— Уводите детей! — закричал во все горло переодетый оперативник, и, видя, что счет идет на секунды, накрыл собой ведро.

Прикрытый высоким бордюром Казбек всего этого уже не видел. Раздался оглушающей силы хлопок, и воздушная волна прошлась над ним, обдавая нестерпимым жаром.

Он вскочил…

Ядовитый черный дым валил с того места, где только что был майор. Опрокинутый на бок, валялся холодильник, вокруг которого рассыпалось мороженное. Продавщица лежала подле него, и белоснежный халат ее краснел, напитываясь кровью.

Толпа хлынула с площадки, не разбирая пути. Кто-то падал, его давили, не давая подняться. В воздухе повисли безумные вопли…

Казбек, прихрамывая, побежал через дорогу. Правая нога саднила, штанина набрякла кровью и облепила ногу. Стеклянная начинка «конструктора» не пощадила и его.

Он успел пересечь магистраль, но из-за пятиэтажного здания уже спешил навстречу милиционер, на бегу доставая из кобуры пистолет.

Пуля прожужжала так близко от лица, что Казбек невольно отшатнулся. Выхватив из-за пояса револьвер, он выстрелил в ответ, отчетливо понимая, что иначе ему не уйти. Постовой метнулся за угол.

За ним бежали, и еще две пули Казбек успел выпустить в своих преследователей. Но тяжеленный удар в спину и ослепляющая боль, от которой перехватило дыхание, заставили шатнуться. Густой обволакивающий туман застил перед глазами. Голова закружилась…

Выронив дымящийся револьвер, Гришка-Казбек опрокинулся навзничь. Он еще не успел окончательно погрузиться в зыбкое болото забытья, когда почувствовал, что его перевернули на живот и на руках затянули наручники.

44

Москва. 2 июня.

11 ч. 15 мин.

Директор ФСБ Виктор Степанович Коломийцев вызвал генерала Наумова и Сажина на доклад.

— Разрешите? — застыл Наумов в дверях просторного, как актовый зал, кабинета, увидев в нем постороннего — мужчину неприметной внешности, беседующего с Директором.

— Проходите, генерал, — кивнул Коломийцев.

Не получив приглашения сесть, они остались стоять около большого стола, на котором плясали блики солнечных зайчиков.

— Слушаю вас, Николай Васильевич, — Коломийцев сплел тонкие пальцы, внимательно глядя на генерала. — Что у вас нового?

— Как известно, группа Журавлева разбилась на две части. Прибывшие во Владимир диверсанты по каким-то причинам отказались от дальнейших действий. Как мне кажется, в страхе за собственную безопасность. Но они здорово нам помогли, оставив приметы «калужцев». В Калуге же произошла несостыковка. Сотрудники МВД при задержании Криновского и Падина, допустили взрыв и последующую перестрелку. При этом погиб один из милиционеров, десяток человек получили ранения. Хорошо, что не пострадали дети.

— Это нам известно, генерал, — перебил его Коломийцев. — В каком состоянии Падин?

— В тяжелом. Врачи говорят, если и выживет, то… стопроцентная потеря движений и инвалидность. Пуля попала в позвоночник.

— Не рой яму другому… Что по Журавлеву?

— Показания Криновского и Приходько сводятся к общему. До тридцать первого числа Журавлев пребывал в Воронеже. Отправляя группы, снабдил инструкциями встретиться в Москве.

— Где и когда, известно?

— Так точно. Группы задержания работают на всех городских вокзалах, в аэропортах.

— Хорошо, — задумчиво произнес Коломийцев и неожиданно улыбнулся. — А что, украинец начал давать показания?

— Заговорил. Хотя, начни раньше, мы смогли бы предотвратить взрыв в Калуге. Он находился с Журавлевым в дружественных отношениях, был осведомлен о планах группы, но до конца Журавлев и ему не доверял.

— Почему вы так решили?

— У Журавлева не было уверенности, что в Ставрополе не схвачен Борщов. Однако, за новой партией взрывчатки, он направляет именно Приходько, а никого другого. И потом, Приходько ничего вразумительного не может сказать о намеченных диверсиях в Москве. Скорее всего, он о них мало что знает… Но кое-какую информацию мы имеем. Однажды Журавлев в разговоре обмолвился, что должен у кого-то забрать некую химическую субстанцию, способную отравить разом сотни человек…

Коломийцева новость не удивила. По крайней мере, лицо его оставалось беспристрастным.

— И когда нам ждать сюрприза?

— Позвольте мне, — перенял инициативу Сажин.

Шагнув к столу, он раскрыл кожаную папку и выложил перед Коломийцевым физическую карту России. Красным маркером пометил точку.

— Что это? — поднял на него близорукие глаза Директор.

— Моздок, 28 апреля. Первая акция, совершенная диверсантами Журавлева. Затем Волгоград… Воронеж…

Он отмечал на карте новые отрезки, не забывая проставлять между ними цифру 11, промежуток времени от диверсии до диверсии.

— … теперь Владимир и Калуга. Акции предотвращены, но они же были у хозяев Журавлева в планах! Интересный момент, почему прежние акты происходили в единичном числе, и вдруг сразу два на дню?..

— И почему? — спросил Коломийцев, водрузив на нос очки в тонкой позолоченной оправе.