День расплаты

Их было четверо; все одеты одинаково: в кожаные сапоги, джинсы и грубые куртки. Это, как я понимал, была своеобразная униформа, знак принадлежности к группе. Если ты одет иначе, ты чужой. Их лица и развязное поведение ясно об этом говорили. Это были злобные молодые звери, которых можно видеть во всех больших городах мира от Белфаста до Дели и от Дели до Белфаста.

Запахло скандалом, и бармен прекрасно понял это; его лицо напряглось, как только четверо парней открыли дверь и уставились внутрь. Потом они двинулись к стойке, впереди, гадко улыбаясь, шествовал рыжеволосый парень лет семнадцати — восемнадцати.

— Добрый вечер, — сказал он бодро, подойдя к стойке.

Бармен в ответ нервно кивнул:

— Чем могу служить?

Рыжий парень стоял, положив руки на стойку, дружки сгрудились за его спиной.

— Мы собираем деньги на новый придел при соборе Святого Михаила. Каждый в нашем приходе уже сделал взнос, и мы знаем, что вы не останетесь в стороне. — Он снова оглядел зал. — Мы собирались спросить у вас полсотни фунтов, но, как я вижу, дела идут не очень-то хорошо, так что поладим на двадцати пяти.

Один из его дружков потянулся через стойку, взял пинтовую кружку и начал наливать себе пиво.

Бармен медленно ответил:

— Никто и не собирается строить новый придел у Святого Михаила.

Рыжий вопросительно взглянул на своих спутников, потом серьезно кивнул.

— Все верно, — ответил он. — Правда. Мы из ИРА. Собираем для нашей организации. На оружие, чтобы сражаться с проклятой британской армией. Нам дорог каждый пенни, который мы сумеем достать.

— Спаси нас Бог, — сказал бармен. — Но в кассе нет и трех фунтов. Я не припомню, чтобы дела шли так плохо.

Рыжеволосый отвесил ему сильную оплеуху по лицу, которая отбросила бармена спиной на полки за стойкой. Три-четыре стакана полетели на пол.

— Двадцать пять фунтов. Или мы все разнесем здесь. Выбирай.

Бинни Галлахер словно привидение проскочил позади меня и, не говоря ни слова, встал у парней за спиной. И стоял там, выжидая, весь напрягшись, глубоко засунув руки в карманы темного пальто.

Рыжий заметил его первым и медленно повернулся:

— Черт возьми, ты кто такой, коротышка?

Бинни поднял голову, и я в зеркале за стойкой ясно увидел его темные горящие глаза на бледном лице. Четверо парней стали потихоньку окружать его, готовые броситься; моя рука потянулась к бутылке «Джеймсона».

Нора Мэрфи перехватила ее.

— Обойдется без вас, — тихо сказала она.

— Девочка моя, я только хотел выпить, — пробормотал я и налил себе еще виски.

— Так вы из ИРА? — спросил Бинни.

Рыжий посмотрел на дружков, он впервые показался слегка неуверенным.

— А тебе какое дело?

— Я лейтенант северной тайронской бригады, — сказал Бинни. — А вы кто такие, парни?

Один из них сделал было движение к двери, и тут в левой руке Бинни мгновенно появился автоматический пистолет «браунинг», который показался мне очень похожим на модель, принятую в британской армии. С пистолетом в руках он стал совсем другим. Этот человек мог испугать самого дьявола. Человек, который родился, чтобы стать убийцей, — я такого в жизни никогда не видел.

Те четверо, вконец напуганные, пытались скрыться за стойкой. Бинни холодно сказал:

— Настоящие парни в эту ночь проливают кровь за Ирландию, а ублюдки вроде вас плюют на их доброе имя.

— Боже упаси, — промямлил рыжий. — Мы не хотели ничего плохого.

Бинни пнул его в лодыжку, парень рухнул на колени и ухватился за стойку бара, чтобы не упасть. Бинни перехватил свой браунинг за ствол, размахнулся и ударил парня рукояткой, как молотком, по тыльной стороне руки. Я услышал хруст костей. Парень дико взвыл и свалился на пол, корчась у ног своих перепуганных дружков.

Бинни отвел правую ногу назад, собираясь добить его ударом по голове, но тут Нора резко сказала:

— Хватит с него.

Бинни тут же отступил назад, как хорошо выдрессированная собака, и стоял, наблюдая за ними, держа браунинг прижатым к левому бедру. Нора Мэрфи прошла позади меня и присоединилась к ним; я заметил у нее в правой руке квадратный плоский кейс, который она поставила на стойку.

— Приподнимите его, — скомандовала она.

Друзья покалеченного парня сделали, что им было сказано, и держали его, пока она осматривала руку. Я налил себе еще виски и подошел к ним как раз в тот момент, когда она открывала кейс. Самое интересное, что там был стетоскоп; порывшись еще немного, она достала треугольную повязку, чтобы поддерживать раненую руку.

— Заберите его в больницу, ему потребуется гипсовая повязка.

— И держите язык за зубами, — добавил Бинни.

Они чуть не бегом кинулись прочь; ноги раненого парня волочились между ними. Дверь захлопнулась, и воцарилась тишина.

Когда Нора Мэрфи взялась за свой кейс, я спросил:

— Это только видимость или вы настоящий медик?

— Вас устроит Гарвардская медицинская школа? — с вызовом ответила она.

— Вполне, — сказал я. — Ваш друг ломает, а вы починяете. Слаженная работа, как в одной команде.

Ей это не понравилось, она побледнела и сердито и резко щелкнула замками кейса; я понял, что она с трудом удержалась, чтобы не сорваться.