День расплаты

Я достал маузер левой рукой. Когда вытаскивал, услышал еле заметный шорох позади. Я очень осторожно повернулся и увидел Дули, который стоял в открытом дверном проеме.

Я никогда не узнаю, каким шестым чувством он это ощутил, но на его лице не было никакого выражения, он просто стоял, направив на меня «стерлинг». И мне ничего не оставалось делать, как выпустить из рук маузер. А он, приятно улыбнувшись, прострелил мне левое предплечье.

Меня отбросило, и я упал на спину. А с другой стороны рубки послышались звуки борьбы и проклятья, изрыгаемые Макгуайром.

Огнестрельные раны редко сразу выводят из строя, но всегда сопровождаются нервным шоком, и понятно, что я с трудом поднялся на ноги.

Я ожидал, что Дули прикончит меня на месте, но вместо этого он вышел из рубки и поманил меня за собой. Я представлял, какой у меня вид, когда я, оглушенный и почти в беспамятстве, показался в дверях рубки. Кровь хлестала из раненой руки, и может быть, поэтому он улыбнулся снова и опустил свой «стерлинг».

Не знаю, чем была вызвана эта улыбка, но я привык использовать каждый, пусть случайный, шанс для того, чтобы выжить. Я вышел из двери, покачнулся, вроде бы потеряв равновесие, и сильно ударил его ребром правой руки по горлу. Он выронил «стерлинг» и попятился к трапу.

По всем правилам такой удар должен был опрокинуть его на спину, но его спас воротник робы, поднятый, чтобы защититься от дождя. Как только я наклонился, чтобы подобрать упавший «стерлинг», он пошел на меня.

Я ногой столкнул «стерлинг» в воду, что показалось мне вполне разумным, и, как только он приблизился, ударил его кулаком в зубы. Это было все равно что ударить гибралтарскую скалу, его ответный удар был ужасающей силы, и я понял, что у меня сломаны по меньшей мере два ребра.

Он обхватил меня своими громадными руками и попытался сжать. Может быть, ему пришла в голову приятная идейка сломать мне хребет о поручни. Если так, то это была его последняя ошибка, потому что, когда он толкнул меня вперед, я поддался, увлекая его за собой.

Море было моей стихией, а не его. Я тянул назад, схватив его за робу, и он тщетно пытался освободиться. Мы упали в воду; я почувствовал спиной якорную цепь, схватился за нее раненой рукой, превозмогая боль, а правой рукой захватил в замок его шею.

Боже, как он боролся за жизнь, но ничто ни на земле, ни под ней не заставило бы меня отпустить его! Мои легкие уже готовы были взорваться, когда я наконец разжал хватку, и он всплыл.

Бинни бросился ко мне, когда я поднялся на поверхность возле Дули. Я хватал воздух ртом и крутил головой.

— Брось мне линь. Я пропущу его ему под руки.

— Боже правый, майор! Этот подонок мертв. Вы только посмотрите на него!

— Делай что сказано, — настаивал я. — Объясню после.

Бинни подал линь, как я просил, я продел его под руки мертвеца, и мы подняли его через поручни. Я тоже вылез и тут же свалился на палубу, опираясь спиной на стенку рубки.

— Вы ужасно выглядите, майор! — встревоженно проговорил Бинни и склонился надо мной.

— Не обращай внимания. Что с Макгуайром?

— Я пырнул его ножом и выпихнул за борт.

— Молодец. А теперь принеси мне бутылку «Джеймсона» из салона и аптечку первой помощи. Тебе придется кое-что у меня подлатать.

* * *

Я прошел в рубку, он снял с меня костюм для подводного плавания и приступил к работе. К тому времени, когда я покончил с третьим стаканом «Джеймсона», он перевязал мне предплечье, но с ребрами дело пошло хуже. Он перевязал их как сумел, и каждый раз, когда я делал вдох, казалось, что в легкие вонзается нож. После этого, по моим указаниям, он сделал мне два укола морфина и помог одеться.

Я налил еще большой стакан «Джеймсона», и он встревоженно сказал:

— Послушайте, я где-то читал, что выпивка и наркота вместе не живут.

— Кто знает? — ответил я. — Мне они нужны сразу оба, перед тем, что я собираюсь сделать.

— Что вы собираетесь сделать, майор?

— Вернуться в Испанскую Голову и разобраться с этой сволочью Берри, раз и навсегда. — Я поморщился. — Он начинает раздражать меня, Бинни.

— Я с вами куда хотите!

— Отлично, тогда давай оценим обстановку. Когда мы приведем «Кетлин» обратно, существуют две возможности. Первая:

Берри лично ждет нас на причале, изнывая от желания увидеть золото.

— А вторая?

— Он остается дома и посылает своих людей встретить нас.

— Они сразу почувствуют что-то недоброе, когда увидят за штурвалом одного из нас, — заметил Бинни.

— Но никто из нас не будет за штурвалом, вот в чем дело.

Я выглянул наружу, где на палубе лицом вверх валялся Дули, устремив взгляд в вечность.

Глава 15

Огонь небесный

Мы подходили ко входу в гавань имения Испанская Голова; Дули был привязан к месту рулевого в рубке, его руки лежали на штурвале. Веревки, которые удерживали его, были спрятаны под робой, и я был доволен, потому что разглядеть подвох можно было только с близкого расстояния.