День рождения

…Альба в эту комнату переехала с мужем Владом. Он много говорил, так как считал себя сильно образованным. Закончил институт, пока Альба работала на обувной фабрике, сшивая на машине верх к босоножкам. К Владу она относилась с большим терпением, как к младшему. Вскоре он стал её бить (не пьяница, хвалился трезвостью). Сам признавался: бьёт жену без причин, просто, у него, у Влада, такой «особый характер», вспыльчивый. Альба с утра до вечера работала, стирала, мыла, бегала с детьми по поликлиникам. Александра сразу прониклась к Владу презрением и Андрюшке об этом говорила, так как привыкла с сыном быть честной. Но он и сам отлично разобрался в этом «особом» характере, сказав однажды: «Садист этот Влад…» Словом, они (и мать, и сын), невзлюбили соседа, но уважали соседку. Кто знает, может быть, Андрей уже и тогда не только её уважал… Накануне отъезда Андрея в армию разразился обычный скандал. Впервые вмешались. Александра хотела вызвать милицию, но не успела. Сын выдавил дверь соседей и оттащил Влада от жены, которую тот в этот момент пинал ногами. Андрей стал бить Влада так, будто хотел расквитаться за все Альбинины мучения. Хорошо, Александра своими мощными руками вырвала Владика из рук Андрея, отворила ему дверь, чтоб успел Влад ускользнуть. Иначе Андрюшка не в армию бы загремел, а в тюрьму, о которой напомнила недавно Нелечкина мать Лидия Петровна. На призывной пункт провожать пошли все: Александра, ведя за ручку мальчика, и Альбина с дочкой на руках.

Ну а после наступили дни Альбининой безденежности: с выгнанного Влада не получала ни копейки, на время он вообще исчез. Девочка постоянно болела. Александра как-то незаметно стала для этих детей самой настоящей, почти родной бабкой, а для Альбины, можно сказать, «мамой Саней». Так случилось: ближе, родней этой соседки и её детей не было никого и у Александры. Когда они вдвоём говорили об Андрее, теплом светились Альбинины синие глаза. Видимо, ждала его, даже в кино не ходила, и они вечерами смотрели вместе передачи по новому телевизору, подаренному типографией Александре на её недавний юбилей.

– …зачем ты пригрела эту змею… Другая бы комнату сменила, не делала бы такого зла своей благодетельнице!

Александра подняла глаза, тёплые от только что пережитых дум про Альбину. И вдруг её лицо преобразилось, стало свирепым, обнаружилось в нём уже несколько поутихшее бойцовство закалённой коммунальной соседки.

– Это Альба-то – змея?..

Но Маргарита Семёновна продолжила:

– Что же, твой сын не может своих детей иметь?

– Почему? Они мне сказали, что у них будут и общие дети.

– Как же они прокормят такую ораву?

Александра хотела сказать, что прокормят, ведь они оба такие трудяги, да и она им будет помогать, но не сказала об этом Маргарите Семёновне.

– А узбек? Он что, так и будет жить у тебя?

– Почему? Он до армии парашютную школу закончил, прыжков у него больше, чем у Андрея, – говорила с такой гордостью об этом маленьком чужом Кариме, будто он был тоже её сыном, – его в отряд возьмут по тушению пожаров, комнату возле аэродрома дадут, – сказала поспешно.

У неё появилась потребность защитить их всех перед этой женщиной, перед доброй своей советчицей. И вспомнилось ей, как Маргарита Семёновна развела своего сына с хорошей женой, но не полюбившейся ей почему-то. Вспомнила, как она возненавидела соседей за то, что «здороваются сквозь зубы». Она подбрасывала им мусор под двери и судилась. Сначала – с верхними, потом – с нижними… Сколько бы Маргарита Семёновна ещё могла судиться, если бы жила не в отдельной, а в коммунальной квартире?!

– Ладно, сама как-нибудь, – сказала Александра.

– Ошибок куча, – Маргарита швырнула газетный оттиск на верстак.

– Выправлю, – пообещала Александра с той самостоятельностью, которой она почему-то не имела столько лет перед этой умной женщиной.

Во дворе типографии таял недавно выпавший снег: ноябрь походил на весну. Александра Ивановна вышла из ворот и увидела всех: Андрея, Альбину, детей и Карима. Они стояли на противоположной стороне, ожидая, когда она перейдёт к ним (собрались в планетарий).

– Мама! Не торопись!

– Тётя Саня! Мы подождём у перехода!

– Мама Саня! Салям…

– Бабу-у-шка!

– Ну, компания! – пробормотала она, заходясь сердцем от радости. – Кого хочешь, с ума сведут…

Когда они все вместе шли другой стороной по одному тротуару, Александра оглянулась и увидела в окне типографии Маргариту Семёновну. Глядит она на них, держа папиросу у лица, и не улыбается.

Несгибаемая вера. Послесловие автора