День Шакала

Долю секунды спустя он смотрел на привокзальную площадь, не веря своим глазам. Прежде чем пуля вылетела из ствола, президент Франции подался вперед, чтобы поцеловать стоящего перед ним мужчину сначала в одну, а потом в другую щеку. Поздравительный поцелуй, столь непонятный для англичан, традиционно сопровождал и сопровождает церемонию награждения во Франции и некоторых других странах. Из-за большой разницы в росте де Голлю пришлось наклониться.

Позднее эксперты определили, что пуля прошла в миллиметрах над головой генерала. Если он и услышал, как она впилась в асфальт, то не подал виду. Министр и мужчина с подушечкой не услышали ничего, не говоря уж о тех, кто стоял у лимузинов, в пятидесяти метрах.

От разрыва пули размягченный солнцем асфальт лишь чуть вспучился. Оркестр продолжал играть «La Marjolaine». А президент направился ко второму ветерану.

Шакал весь покрылся потом. Никогда раньше он не промахивался, стреляя по неподвижной цели с расстояния в сто пятьдесят ярдов. Но быстро успокоился. Он еще мог исправить эту досадную ошибку. Он открыл затвор. Гильза бесшумно выпала на ковер. Взяв со стола второй патрон, Шакал вложил его в казенник и загнал затвор на прежнее место.

* * *

Пыхтя как паровоз, Лебель добрался до шестого этажа. Он думал, что сердце сейчас разорвется в его груди. Две двери вели в квартиры, выходящие окнами на площадь. Он переводил взгляд с одной на другую, когда его догнал солдат КРС с автоматическим карабином наизготовку.

В этот момент из-за одной из дверей донесся едва слышный хлопок. Лебель указал на дверной замок.

— Выбейте его, — и отступил назад.

Солдат дал короткую очередь. Полетели щепки, куски металла, отстреленные гильзы. Дверь приоткрылась. Вальреми первым ворвался в квартиру. Лебель — за ним по пятам.

Вальреми узнал всклокоченные седые волосы, но не более того. У мужчины были две ноги, шинель исчезла, и руки, держащие ружье, принадлежали сильному, здоровому человеку. Мужчина не дал ему на раздумье ни секунды. Соскользнув со стула, он одним движением повернулся к нему и выстрелил с бедра. Пуля вылетела беззвучно, в ушах еще отдавалось эхо выстрелов Вальреми. Она попала в грудь и разорвалась. Вальреми пронзила дикая боль, но длилась она недолго. Свет померк в его глазах. Кусок ковра каким-то образом поднялся с пола и ударил его по щеке, хотя на самом деле он упал на ковер. Последним он запомнил ощущение соленого привкуса во рту, словно он вновь купался в море, а на него смотрела старая чайка. И все исчезло во тьме.

Стоя над его телом, Лебель смотрел в глаза другого мужчины. Учащенного биения сердца как не бывало, во всяком случае, он его не чувствовал.

— Шакал, — выдохнул он.

— Лебель, — ответил мужчина.

Он лихорадочно вытаскивал затвор. Лебель увидел, как вывалилась на ковер пустая гильза. Мужчина схватил что-то со стола и запихнул в затвор. Его серые глаза не отрывались от Лебеля.

«Он пытается загипнотизировать меня, — подумал детектив. — Он хочет застрелить меня. Он меня убьет».

С трудом ему удалось отвести взгляд. Юноша из КРС упал на бок. Карабин выскользнул из его рук и теперь лежал у ног Лебеля. Скорее инстинктивно, чем осмысленно, Лебель опустился на колени, поднял MAT-49, одной рукой направляя ствол на Шакала, а другой ища спусковой крючок. Нажимая на него, Лебель услышал, как Шакал загнал затвор в замок.

Грохот автоматной очереди наполнил маленькую комнату и вырвался наружу. Позднее на запросы прессы ответили, что причиной шума стал неисправный глушитель мотоцикла, который какой-то болван решил завести неподалеку от площади. Пол-обоймы пуль калибра девять миллиметров вонзились Шакалу в грудь, приподняли, перевернули в воздухе и отбросили в дальний угол комнаты, словно тряпичную куклу. При падении он увлек за собой торшер. А внизу оркестр заиграл «Mon Regiment et Ma Patrie».[39]

* * *

В шесть часов вечера того же дня суперинтенданту Томасу позвонили из Парижа. После разговора с Лебелем он вызвал старшего инспектора.

— Они с ним покончили. В Париже. Пожалуй, вам лучше съездить к нему на квартиру и еще раз просмотреть его вещи.

В восемь вечера, когда инспектор проводил повторный обыск, он услышал, что в прихожую кто-то вошел. Обернулся. На пороге стоял высокий, крепкого телосложения мужчина.

— Что вы здесь делаете? — спросил инспектор.

— Я могу задать вам тот же вопрос. Что, по-вашему, делаете вы?

— Ну хорошо, — вздохнул инспектор. — Позвольте узнать вашу фамилию.

— Колтроп, — ответил пришедший. — Чарльз Колтроп. И это моя квартира. Так какого черта вы здесь хозяйничаете?

Инспектор пожалел о том, что не захватил с собой пистолет.

— Не будем горячиться, — ответил он. — Я думаю, нам лучше проехать в Скотленд-ярд. Там мы во всем разберемся.

— Это уж точно. Придется вам объяснить, что к чему.