День шестой

– Милый, родной мой Сережка, обещаю тебе забыть обо всем… Слушай, – внезапно загорелась она, – привези мне краски, я хочу научиться рисовать!

– Может и репетитора заодно?

– Можно и репетитора… женщину – чтобы ты не ревновал.

Начиная со следующего дня, Юлия отдалась во власть новой страсти. Сергей прислал замечательную женщину – художника, во многом похожую на Юлю взглядами, отношением к жизни. Её звали Ольгой. Они сразу подружились, а загородный трехэтажный дом превратился в огромную художественную мастерскую, где уже в гостиной на длинном обеденном столе (за которым за всю историю существования дома еще никто никогда не обедал) были разбросаны краски, испорченные холсты, банки с клеем, растворителями, кисти, мел, карандаши…

Приезжала Янка, с удовольствием обнаружила подругу в прекрасном настроении, согласилась немного пожить с ней. Юлию чуть зудело по поводу неизвестно поступивших или нет сообщений на электронный адрес, и на восьмой день они с Янкой у одной из знакомых, у которой было подключение к Интернету, просмотрели всю почту. Сообщений оказалось много, порядка девяти из тех, которые стоило вообще просматривать, Юлино самолюбие было удовлетворено. Два электронных адреса и текста её наиболее заинтересовавших она скопировала, все остальное удалила – если она действительно кому-то понравилась – напишут еще. Юля больше не переживала и не церемонилась, тем более что с недавнего времени её захватила другая страсть. Ольга приезжала каждый день, иногда оставалась на ночь, их женский коллектив просуществовал более-менее спокойно целых две недели.

Наступил август. Первые дни беспрестанно шел дождь, и за неделю многие уже заскучали о стоящей до этого больше двух месяцев нестерпимой жаре. Потом погода стала налаживаться. Руслан иронично заметил, что человеческой последовательности и верности хватило всего на несколько дней даже в таком малосущественном вопросе, как погода. Рита, как всегда пыталась спорить, доказывая не столько противоположную точку зрения, сколько свое присутствие. Её милый софизм, способный доказать что угодно, лишь бы с серьезным лицом и впечатлением полного контроля ситуации, приводил Руслана в восторг, лишний раз убеждаясь в незначительности всех их споров. Хотя иногда, в особо клинических случаях, когда Рита упорно отказывалась “заминать” тему, Руслан цитировал ей третью речь Сократа из платоновского “Федра” (признаться, кроме “Федра” и “Пира” он у Платона ничего не читал) и тогда Рита начинала размеренно дышать, отстраняясь от реальности. Этот метод ей часто помогал в школе – она была учительницей истории, – когда класс становился неуправляемым, она подходила к окну или на несколько минут выходила из кабинета, а затем, как ни в чем не бывало, продолжала урок. Причем само затишье действовало куда эффективней, чем следующие за ним санкции. Но на Руслана это не действовало. Он вообще не любил ссориться со своей “ненаглядной”, а поэтому, как только погода наладилась, с удовольствием согласился на предложение старого приятеля отправиться на рыбалку.