День шпиона и кое-что о птичках

Парень ехидно рассмеялся и повернулся, открыв лицо и убрав правую руку с декоративного выступа — мозаика мгновенно собралась, Ликин сама теперь не понимала, как она могла не разглядеть человека в коричневато-серо-пестрой накидке, с закрытым лицом стоящего в профиль, на обломках бревна или балясины вплотную к стене. Он опустив одну ногу и вытянул приподнятую руку вдоль резного украшения. Пара плетей вьюнка и кусок сломанной доски не служили ширмой, большая часть фигуры оставалась открытой для зрителя… Впечатление "разобранной мозаики" создавалось за счет неожиданного места — выше травы, но ниже выступающей части первого этажа, как бы посередине стены, а так же непривычной позы, наполовину снятой верхней накидки, одна пола которой свисала, отсвечивая сероватой подкладкой, опущенного рукава, растрескавшейся дощечки на плече и плетей вьюнка, свисающих вдоль тела… Ожидание увидеть Змееныша вверху справа вместе с пляской светотени довершали иллюзию.

Парень снова натянул платок на лицо, затем передвинулся и уселся выше, застыв совершенно неподвижно. Ликин только головой качала.

— Как ты… Как такое возможно? Ты — настоящий мастер, да? Где ты научился?

Ликин сочла возможным немного польстить Змеенышу — пусть лучше надувается от гордости, чем… Тем более, что она и в самом деле не переставала удивляться — прямо на ее глазах парень почти растворился на ровном месте! Стоило отвести взгляд — и ей вновь приходилось отыскивать его, принуждая глаза смотреть в нужную точку, а они так и норовили ошибиться!

— Учили — вот и научился. Люди в первую очередь видят движение… И всегда верят голове, а не глазам. Ты… вот ты воробьев в траве, или мышей на гумне видела? Пока на зашевелятся, кажется, что там только земля, семена и листья. Фазан яркий, но он может быть невидимкой, пока не взлетит. Или нет! Взять сороку — она-то точно не маскируется, так? Но попробуй попасть в сороку в лесу — даже сокол не может прицелится, видно два совсем отдельных пятна, а не очертания птицы. Понятно теперь? Надо обмануть голову — она сама все дорисует, что бы не показывали ей глаза. Надо смотреть на себя со стороны того, кто ищет… А не на него — со своей стороны. Так ты будешь читать, или мне спуститься?..

— А зачем тебе? Чтобы меня слышать, что я не сбежала?

— Да куда тебе сбежать… Не-ет…

Он опять замялся.

— Я… Этто-о-о… Словом, я хочу их выучить. Понятно?

— Ты что, сам не можешь прочитать? Такие простые…

Ликин осеклась, сообразив, что обижать Змееныша ей не стоит.

— Я хочу сказать, ты ведь разговариваешь нормально, как же…

Если она и льстила, то совсем немного — произношение у него смазанное, из-за этого не всегда понятно, что он говорит. Но он же иностранец, в конце концов.

— Вот так! Говорить-говорю, а эти ваши кривые картинки зазубрить… Двадцать ударов кисти, чтобы "сороку" написать! И почти сорок — чтобы "розу"! Кто их придумал, должно быть, долго хихикал! Затейник, чтоб его…

— Ругаться точно умеешь! Ну, ладно, но все-таки — зачем тебе? Секретные донесения читать? Но это лучше упрощенными…

— Дура! — Вконец рассердился Змееныш. — Какие донесения!

Ликин сжалась, непроизвольно вцепившись в чайник, ожидая продолжения, но его не последовало.

— Я хочу экзамен сдать. — Добавил Змееныш, немного помолчав. — Хотя бы тот, что на младшие должности.

Ликин решила, что не стоит искушать судьбу, споря с ним. Странный парень! И все же… Вспоминая солдат из дедушкиной охраны… вспоминая молодых людей из отряда… Наверное, этот Жишен хороший командир, если может держать в руках таких, как Змееныш. Нет, может убедить их самих держать себя в руках! Подумать только, он хочет сдать экзамен для чиновников!

Ликин читала, объясняла, потом, увлекшись, начала даже рисовать знаки палочкой в пыли, чтобы показать ему правильный порядок черт. От теплого чайника или нет, но пальцы начинали слушаться все лучше, отступил страх, и безнадежное отчаяние исчезло, растворившись в солнечных лучах.

Она не заметила, когда он спустился, пока не неожиданно не услышала его голос прямо над ухом:

— А теперь — беги и прячься!

Он отпускает ее! Она не успела обрадоваться, не успела и понять призрачность такой надежды.

— Они все же нашли нас. — Спокойно и холодно отчеканил Змееныш, сидевший рядом с девушкой возле ограды. Сейчас он вертел головой, прислушиваясь. — Это расследователь из Управления Печатей, его команда. Внучка Шу — подарок для них. Потом — каторга для всех вас, и для тебя тоже. Минут пять им, чтобы добраться сюда.

— Я не могу! Не могу бежать!

Ликин задохнулась — еще раз! В государственной тюрьме! Потом — каторга! Лучше умереть…

— Тогда прячься. Вперед!