День свершений

Я стукнулся пятками, отбежал и растянулся на взлетной полосе. Бетон был ровный, ноздреватый и влажный от утреннего холода. Ватные полосы тумана переливались над ним. Отчетливо пахло свежими, мелко нарезанными огурцами. Я невольно задержал дыхание. «Безумный Ганс» начинает пахнуть огурцами на стадии водяной очистки. Детоксикация. Кажется, в этом случае он уже совершенно безвреден. Или нет? Метрах в пятидесяти от меня копошилось нечто, напоминающее скопище гигантских ежей: из торчащих зазубренных иголок, ядовито шипя, выходил тяжелый пар, застилая собой округу. Это была система дегазации, сброшенная с воздуха. Теперь понятно, почему нет связи. «Безумный Ганс» поглощает радиоволны… Полковник из Центра ХЗ с седыми висками, топорща погоны ВВС, чертил карандашом по карте.

— По данным на восемь утра, пожар перекинулся в левую цепь, взорвалась батарея газгольдеров, поселок не задет. Облако отнесло на север. Метеорологическая обстановка благоприятная, но я бы советовал немного подождать.

— Опасности никакой?

— Опасности никакой.

— Тогда я лечу.

Полковник пожал плечами… Приблизительная информация — это кошмар современного мира. Никто ничего не знает точно. На запястье у меня болталась кассета с пристегнутым противогазом. Я немного поколебался, но не стал надевать. Цоркнула шальная пуля, ощербатив бетон, наш вертолет нехотя задымил. По периметру аэродрома метались прожекторы, и нездоровые желтые лучи их коротко рубили туман. Ныряя под ними, перебегали и падали расплывчатые фигуры. Тукали карабины. Было непонятно, кто стреляет и в кого стреляет. Разворачивался бессмысленный хаос. В сообщении Нострадамуса ничего не говорилось об этом. Я боялся, что взорвутся бензобаки. Рядом со мной ничком лежал человек. Я перевернул его — на синем хитоне чуть ниже плеча блеснули три полумесяца в окружении золотистых звезд. Это был не Бьеклин. Это был демиург. Судя по количеству нашивок — демиург Девятого Круга, полностью посвященный, один из Великих Мастеров… Если я правильно определил чин. Я плохо разбираюсь в современной геральдике. Я только не понимал, как демиург мог попасть на совершенно секретный военный полигон, затерянный среди чахлых пространств приполярной тундры.

Впрочем, потом.

В вестибюле больницы, прямо на полу, под разбитым окном сидел человек в пижаме и, удовлетворенно морщась, вел щепотью поперек лица. Будто чесался. Лишь когда хлынула неожиданная темная кровь, я осознал, что он режет себя бритвой.

Главный врач ногой захлопнул мешающую дверь:

— Встретимся на том свете, если только господь бог удосужится вновь создать наши растерзанные души. Честно говоря, я не представляю, из чего он будет их воссоздавать. Ну да господь бог — умелец не из последних…

— Значит, вы отказываетесь выполнить предписание правительства? — на ходу спросил Бьеклин, и вокруг глаз его, под тонкой кожей, собралось множество мелких костей, как у ископаемой рыбы.

— У меня всего два исправных вертолета, — ответил врач. — Полетят те, кого еще можно спасти. Ваш оператор будет отправлен с первой же колонной.

— Где начальник гарнизона? — сухо спросил Бьеклин.

— Убит.

— А его заместитель?

— Убит.

— Вы сорвали операцию чрезвычайной важности, — сказал Бьеклин. — Я отстраняю вас от должности, вы предстанете перед судом по обвинению в государственной измене.

Главный врач поймал за рукав черноволосого подростка, который, как мантию волоча за собой халат, извлекал изо рта длинные тягучие слюни, сильно оттянул ему оба нижних века и заглянул в красноватый мох под ними.

— Белки уже зеленеют, — пробормотал он. — Не будьте идиотами, господа. У меня здесь восемьсот человек, половина из них хлебнула газа. Им грозит сумасшествие. Если они узнают, кто вы и откуда, то вас растерзают немедленно. Я даю двадцать минут для беседы с оператором. Потом отправляется первая колонна. Можете сопровождать его, если хотите. В сущности, он безнадежен, уже началась деформация психики, он больше не существует как личность. Кстати, я советую вам принять пару таблеток тиранина — для профилактики.

— А тирании помогает?

— Нет, — сказал врач.

Коридор был забит. Лежали в проходах. Мужчины и женщины ворочались, стонали, жевали бутерброды, спали, разговаривали, плакали, сидели оцепенев. В воздухе стоял плотный гомон. Чумазые ребятишки лазали через матрацы. Я смотрел вниз, стараясь не наступить кому-нибудь на руку. Метеорологическая обстановка была совсем не такая, как об этом докладывал полковник. Ветер понес облако прямо на городок. Санитарная служба успела сбросить несколько ловушек с водяным паром, но их оказалось недостаточно. «Безумный Ганс», перекрутившись бечевой, пронзил казармы. Солдаты, как по тревоге, расхватали оружие. Сначала они обстреляли административный корпус, а потом, выкатив малокалиберную пушку, зажгли здание электростанции. Захваченный пленный бессвязно твердил о десанте ящероподобных марсиан в чешуе и с хвостами. Полчаса назад патрули автоматчиков начали методичное прочесывание улиц. Добровольцы из технического персонала пока сдерживают их.