День учителя

В этом месте рассказа рыдающая Ирина немного забежала вперед, несколько удивив Андрея сообщением, что в своем выборе она учитывала и его семейные дела. Затем рассказ потек в хронологическом отношении более правильно. «Эта тварь Лилия Ивановна» — так Ирина называла любовницу отца — познакомила Валерия Петровича с каким-то азербайджанцем, с которым они втроем для начала хорошо погуляли в ресторане. Обаятельный Нариман очень понравился Валерию Петровичу. Пребывавшему в те дни в состоянии опьянения алкоголем и любимой женщиной Завьялову все люди казались милыми. Нариман долго восхищался деловыми качествами Валерия Петровича, его хваткой, связями, а затем предложил обделать одно взаимовыгодное дельце: Завьялов достает по своим каналам в Термополе фуру дешевого подсолнечного масла, пригоняет ее в Москву, а здесь масло покупает Нариман. Они обсудили цены, у Завьялова была возможность достать столько масла, но в Термополе за товар нужно было заплатить, а таких денег у Петровича не было. Тут в дело вступила Лилия Ивановна, которая обрадовала любовника сообщением, что у нее есть знакомые «ребята», которые могут ссудить Завьялову искомую сумму. «Ребята» оказались московскими чеченцами, деньги они дали, масло приехало в Москву и здесь исчезло. Как это произошло, Ирина точно не знала — Петрович, видно, стыдился раскрывать детали — получалось, что Завьялов с Лилией Ивановной понадеялись друг на друга и при передаче Нариману товара не взяли с него ни денег, ни расписки. В результате Нариман испарился, а Завьялов остался должен чеченцам четырнадцать тысяч долларов — сумму, показавшуюся Мирошкину астрономической. Случайно или нет, все это как раз совпало с увольнением Петровича с работы. В тех условиях счет времени шел на дни, но Завьялов вместо того, чтобы искать деньги, запил. А между тем появились чеченцы-кредиторы — Ирина была почему-то уверена, что они изначально были в сговоре с Нариманом. Впрочем, в том возбужденном состоянии, в котором она пребывала во время рассказа, она была склонна записать в заговорщики даже Лилию Ивановну… Так вот: чеченцы насели на Петровича и пригрозили, что в случае неотдачи денег они для начала изнасилуют Ирину. Петрович, сразу «вернувшийся в семью», а заодно в «сознание», заметался. Ирина, которую отец просил не выходить на улицу, а лучше вообще уехать на время в Термополь к бабушке и дедушке, посоветовала обратиться в милицию. Но Завьялов побоялся — что-то там было темное, в истории с происхождением этого проклятого масла, — и поступил иначе.

В Термополе жил «хороший чеченец» лет тридцати пяти по имени Шамиль, давно знакомый и с Петровичем, и его родителями. Чем занимался этот Шамиль, никто толком не знал, у него был диплом Тернопольского педагогического института, хотя вряд ли он когда-то работал учителем. Узнав о неприятностях Завьялова, Шамиль приехал в Москву и предложил разобраться с рэкетирами, используя поддержку каких-то третьих московских чеченцев. Однако он обещал защиту только Завьяловым, на Лилию Ивановну свое покровительство чеченец распространять не собирался. Было ясно, отстав от Завьялова, чеченцы направят усилия на его любовницу. И «ради этой твари», чья роль в истории исчезнувшей фуры с маслом была неясна, Валерий Петрович отверг план Шамиля и согласился платить. Надо ли говорить, что Завьялов отказался даже обсуждать идею взыскания с Лилии Ивановны хотя бы части долга, все взяв на себя. Шамиль, покачав головой, согласился помочь в сборе денег и добиться отсрочки. По его сведениям, теперь бандиты намеревались убить Завьялова — Ирина, в тот момент очутившаяся в больнице из-за всего комплекса переживаний (как оказалось, Мирошкин являлся только одной из составляющих этого комплекса), была для них труднодоступна.