День учителя

На следующий день Андрей проснулся дома — на Волгоградке — с неизбежной головной болью. Остаток вечера в клубе, после того как Вера сделала ему минет, он помнил в общих чертах. Кажется, больше между ними ничего не произошло. В ответ на смелый поступок девушки пьяный Мирошкин почему-то проникся к ней теплыми чувствами, в которых слились и благодарность, и желание рыцарски покровительствовать. Они больше не танцевали — все, к чему должны были привести танцы, уже произошло, тереться друг о друга дальше под музыку было неинтересно, да и обстановка в зале заметно накалялась — подвыпившие пекари и булочницы, их друзья и подруги стали заметно агрессивнее, по залу витал дух неизбежной драки, и Мирошкин, потерявший из виду и Поляничко, и Леху, чувствовал себя не очень комфортно. К счастью, Вера сообщила, что она «шо-то притомилась», и ее кавалер вызвался проводить девушку домой. Домом Веры оказалось общежитие, которое находилось недалеко от хлебозавода. Молодые люди еще полчаса целовались, причем Вера с пониманием относилась к тому, что руки Андрея прикасались к самым интимным частям ее тела. «Ну, все, спать пора, — Вера наконец нашла в себе силы вырваться и потянула на себя тяжелую дверь общаги. — А вон мои окна, на втором этаже, около пожарной лестницы». Когда дверь захлопнулась, Андрей побрел прочь. Уличная прогулка с Верой его освежила, взглянув на часы, он обнаружил, что сейчас начало первого ночи. Молодой человек бегом направился к метро и успел заскочить в последний поезд. В том, что поезд был последний, Андрей не сомневался, — так долго он ждал его на платформе. Всю дорогу домой молодой человек пребывал в состоянии радостного воодушевления. Вера казалась ему тем, что надо, никаких сомнений в том, что в ближайшее время они встретятся, у Андрея не было. «Будем вместе работать», — и он представлял себе будущее в сценах из черно-белых советских фильмов про трудное, но правильное счастье героев на фоне дымящихся труб заводов. Куда поутру исчезло то ночное ощущение счастья, он не знал. Все теперь рисовалось ему в ином свете — и Вера, ее южный говорок, и суррогат интимной близости у двери «дежурки», и общага… «А ведь она мне намекала, что… Ну, в общем, про второй этаж и лестницу», — мысли в голове проносились урывками. Стало как-то гадко на душе. «И домой пришел часа в два ночи…» Когда он вошел в квартиру, Нина Ивановна уже спала, оставив входную дверь закрытой на нижний замок, чтобы постоялец мог открыть ее своим ключом. Андрей посмотрел на часы. Девять утра. На кухне хлопотала хозяйка, в его комнате было холодно — Нина Ивановна открыла окно. «А чтоб перегаром по квартире не разило», — глядя Андрею в лицо, пояснила она позднее, хотя молодой человек ни о чем ее не спрашивал.

Весь день на душе было паршиво. Андрей понимал, что отношения с Верой продолжаться не могут. Конечно, «сезон» можно было уже открыть, но эта Вера была явно «не тот вариант». Наверное, тогда-то Андрей впервые сознательно задумался над тем, а кто «тот вариант»? Никого конкретно он в виду не имел, в голове носился какой-то гибрид, состоявший из частей тел Ларисы и Вики, но его будущая избранница должна была обладать одним безусловным качеством — столичным происхождением. Новую встречу с Верой Андрей представлял с содроганием, и то, что эта встреча неизбежна, было несомненно — отказаться от работы на хлебозаводе Мирошкин не мог. Следующие две недели он ждал и боялся сообщения Поляничко о том, что пора приступать к исполнению служебных обязанностей. Серега между тем при каждой встрече интересовался, почему Андрей не стал продолжать встречаться с Верой, расписывал ее положительные качества, говорил, что девушка его часто вспоминает, говорит, что у него «красивые глаза». Поляничко, судя по всему, не подозревал о том, что произошло между Андреем и Верой в тот вечер…