День Всех Смертей

– Все ясно – разжалобить меня хочет. Ну пускай. Только бы от страха не обмочилась, – проворчал коротышка, обеспокоенно поглядев на ковер под новой гостьей. А затем, придав своему гнусаво-мерзкому голосу дружелюбие, обратился к ней. – Эй, Пушинка! Пушинка! Не бойся, девочка! Смотри на меня. Я твой друг. Понимаешь? Я – твой хороший, добрый друг. Хочешь воды? Или, может, соку? Гюрза, налей ей соку. А ты, Мрачняк, дай ей стул… Да не этот, чтоб тебя! Неси табуретку, которая у входа стоит!

Пока Надю усаживали, Робинзон велел Чифирю поставить Красного Посоха на ноги и подвести к ней. Взяв стакан дрожащими руками, Пушинка бросала на Тайпана испуганные взгляды. Она явно не догадывалась, зачем перед ней поставили человека со спадающими штанами, которого вдобавок держали на мушках автоматов.

Желая поближе взглянуть на реакцию Нади, Гриша поднялся с дивана и подошел к ней и Тайпану. И наблюдал за обоими до тех пор, пока девушка не допила сок.

Ничего не произошло, и хозяина это явно не устроило. Когда у Нади забрали пустой стакан, коротышка погладил ее по голове и все тем же елейным тоном спросил напрямик:

– Скажи-ка мне, Пушиночка, тебе знаком этот человек?

– Н-нет, господин, – мотнула она головой.

– А если хорошенько присмотреться?

– Н-не думаю. Н-нет, господин. Никогда прежде его не видела.

– Хм… Вот те раз. – Гриша озадаченно потер свою кривую переносицу. – Такую рожу трудно не запомнить. А ну-ка, Тайпанчик, покажи нам свою самую красивую щеку.

– Зачем? Мое лицо и так отлично видно, – буркнул Красный Посох.

– Показывай, сука! – рыкнул стоявший позади Чифирь. И, пнув Тайпану в коленный сгиб правой ноги, сначала уронил его на колени, потом схватил его сзади за голову и повернул ее так, чтобы босс и гостья могли лучше рассмотреть шрам.

Тайпан не сопротивлялся. И ерепенился вовсе не из гордости, а нарочно провоцировал Чифиря на насилие. Оно должно было намекнуть Пушинке, что Тайпан здесь – такой же невольник, как она. И если в ее затуманенной наркотиками и страхом головке еще осталась хоть капля разума, она не ляпнет ничего такого, что может навредить ее товарищу по несчастью.

Надя вытянула руку и дрожащим пальцем указала на Красного Посоха.

– Так-так! – оживился Робинзон и приобнял ее за плечи. – Наконец ты что-то вспомнила! Ну давай же, признавайся, что именно!

– Буква «М», – сказала Пушинка. – Большой шрам… как буква «М».

– Ага, все верно, я тоже заметил, – кивнул Гриша. – Ты совершенно права: жуткий шрам. И кажется, ты раньше его уже видела. Я прав? Ну-ка, ответь: прав твой господин или нет?

– Я… что-то такое… кажется… – вновь растерялась Надя и захлопала глазами. – Господин, а можно… можно мне сигарету?

Хозяин нахмурился – этот ответ его не устроил. Но потом смягчился и требовательно посмотрел на Гюрзу.

Та покачала головой, но достала из своей пачки сигарету, которую вставила в рот Пушинки и дала ей прикурить.

Надя жадно затянулась, а затем, прикрыв глаза от удовольствия, долго выдыхала дым. Не дожидаясь отдельного приказа, Гюрза принесла и сунула ей в руку пепельницу, дабы она не сорила на ковер. Чифирь между тем вновь оставил Тайпана в покое, и тот поднялся на ноги, продолжая удерживать спадающие брюки засунутой в левый карман рукой.

– Спасибо, господин, – поблагодарила Надя Робинзона после второй затяжки. – Вы и правда очень добры. Не то, что те, которые…

Она закашлялась и прикусила язык, видимо, припомнив, что «те, которые» и «господин» были членами одной банды.

– Человек со шрамом, – напомнил ей Гриша. – Тебя ведь напугал он сам, а не его уродство?

– Я не знаю его, – повторила Пушинка, на сей раз более твердым голосом. – Но папа рассказывал мне, что за несколько лет до моего рождения на наш дом в Шанхае напала банда. И что ее вожаком был русский с большим шрамом на щеке в виде буквы «М». – Она сделала еще одну затяжку. – Папа предупреждал, что если однажды я встречу этого человека, мне надо держаться от него подальше. И ни в коем случае ему не доверять. Особенно, если он начнет выдавать себя за друга нашей семьи.

– Какой интересный поворот! – округлил глаза коротышка. – С чего бы вдруг злейшему врагу вашей семьи начать выдавать себя за ее друга?

– Папа говорил, что в молодости они были с этим бандитом друзьями. И вроде бы дружили аж с самого детства, – добавила Надя.

– Ну вот! Уже гораздо теплее! – Гриша в нетерпении потер ладони. – Да что там – почти горячо! Наконец-то мы выяснили нечто важное! Друзья детства! И один из них явился ко мне с выкупом за дочь другого, пусть даже нынче они смертельные враги! Как это… по-шекспировски, ты не находишь, Гюрза?

– Не могу знать, Шекспира не читала, – нахмурилась она. – Хотя прежде за Тайпаном подобных широких жестов не наблюдалось. Тем более предательств.