Денежно-весовые системы домонгольской Руси и очерки истории денежной системы средневекового Новгорода

Результаты изучения хронологического состава русских кладов IX – начала XI в. видны на табл. I, к которой ниже придется постоянно обращаться при подробном разборе состава монетного обращения по периодам. В ней монеты большого числа кладов сгруппированы по десятилетиям их чеканки и указано процентное соотношение числа монет каждого десятилетия к общему количеству поддающихся точному определению монет всего клада. При этом, естественно, в ряде случаев подсчет охватывает не все монеты клада; однако, как было отмечено еще П. Г. Любомировым, стертые дирхемы составляют в русских кладах крайне незначительную часть, которая не может сколько-нибудь заметно изменить общую характеристику клада[141]

. В большинстве случаев стертые монеты единичны[142]

. В таблице учтены далеко не все зарегистрированные к настоящему времени клады. В большинстве случаев они в литературе описывались настолько кратко, что подсчет монет в них по десятилетиям вовсе не представляется возможным. Такие поверхностные описания долго удовлетворяли нумизматов, а сами клады не сохранялись. Их монеты, как правило, вкладывались в систематические коллекции и обезличивались; восполнить литературные данные о многих кладах, зарегистрированных несколько десятилетий назад, невозможно даже при обращении к музейным коллекциям. В таблицу вошли лишь клады, описанные или сохраненные с полнотой, достаточной для подсчета монет по десятилетиям.

Следует учитывать, что клады, с которыми нам постоянно придется иметь дело, даже те, которые были описаны подробно, в некоторых отношениях очень трудно сравнивать между собой. Кладом мы называем любой комплекс монет, некогда зарытых в землю в целях сохранения или случайно попавших в нее. Кладом называют и несколько монет, и комплекс, состоящий из тысяч монет. Понятно, что большие клады полнее отражают состав денежного обращения, характерный для периода их зарытия, а малые дают более суммарные сведения. Однако мы привыкли называть кладом и неполный комплекс монет, а иногда и очень малую часть клада, т. к. утрата той или иной части монет, как правило, расхищаемой находчиками, почти неизбежна.

Можно назвать немало случаев, когда части одного и того же клада, большие и малые, становились известны после более или менее длительного периода и в литературе фигурировали как самостоятельные клады. Тем не менее даже и часть клада способна отражать состав денежного обращения, поскольку изъятие монет не может не носить случайный характер. Утрачиваются не обязательно монеты, изменяющие общую картину клада, а первые попавшиеся, и часть приобретает характер своего рода «пробы», взятой из целого. Поэтому, обращаясь, например, к таким кладам, как пудовые Великолукский или Струповский, из которых до исследователей дошли лишь десятки экземпляров монет, мы вправе относиться к этим остаткам больших кладов если не как к небольшим самостоятельным кладам, то как к части, позволяющей составить общее и достаточно ясное представление о целом. Эту мысль хорошо выразил Н. П. Бауер: «Неумелые руки отберут случайно, а случай сохранит вероятнее всего основное процентное соотношение»[143]

. Имея незначительные остатки больших кладов, мы, разумеется, можем и должны их рассматривать лишь на фоне тех кладов, которые дошли до нас в своей основной части.

Весьма сложен вопрос о том, что характерно и важно в составе клада и что случайно и второстепенно. Мы должны стремиться к тому, чтобы выяснить по составу кладов ту определяющую часть состава монетного обращения, которая оказывала непосредственное влияние на развитие денежных систем Руси, и отделить те монеты, которые для обращения тех или иных периодов являются нехарактерными и случайными. Опаснее всего было бы подойти к решению этого вопроса механически.