Деньги

Как только она уходит, я начинаю смеяться и открываю ранее запертую дверь в соседнюю комнату. Впускаю Ли и Лю, а также скульптора мизинцев Коски, художника Сасплана и еще кое-каких друзей, среди которых кордебалет в полном составе.

И мы устраиваем потрясающую гулянку.

Сидни Харриссон Ламм — большой гадкий лгун.

Он преувеличивал, например, про необыкновенную честность Артура Бекналла. Последний в обмен на таких клиентов, как Ли и Лю с их сорока двумя миллионами долларов, а также небольшие конверты под столом соглашается рассказать правду про лживость вышеупомянутого Ламма.

Сидни Ламм, разумеется, лгал о своих детских воспоминаниях, судьбе родителей и дилетантизме в сфере недвижимости: это профессионал, который в свое время, не сказать что в сложной ситуации, когда был задействован на двух других фронтах, кстати вполне легальных, сумел получить значительную банковскую поддержку. У него есть некий поручитель. Согласно тщательной оценке экспертной группы, нанятой Лаватером, его состояние «оценивается» приблизительно в полтора миллиона долларов.

Он снова солгал мне, сказав, что земля была куплена у наследников Элберта компанией с Багамских островов за четыреста пятьдесят тысяч долларов. Я это точно знаю, так как багамская компания — это я. На самом деле компания, о которой идет речь (я, как обычно, официально не появлялся там), заплатила двести пятьдесят тысяч долларов. И она продала землю идиоту Жозефу Бенхаруну — это тоже я — за шестьсот тысяч долларов, это точно.

Он лгал настолько нагло, что впору было задаться вопросом: почему Сидни Ламм счел необходимым занизить реальную прибыль, полученную компанией с Багамских островов, которая составляла не сто пятьдесят, а триста пятьдесят тысяч долларов?

(Понятно, что речь идет о фиктивной прибыли, так как фактически я продал землю самому себе.)

К чему эта ложь? Чтобы больше не обременять этого жалкого и глупого Жозефа Бенхаруна?

Или потому, что Ламм собирается купить землю для себя? Но все знают, что ни один строительный подрядчик, даже по трогающим до глубины души сентиментальным причинам, не согласится заплатить шестьсот тысяч долларов за землю, которая стоит немногим более двухсот тысяч. Ламм это тоже знает и понимает, что если попытается поймать на удочку Жозефа Бенхаруна, то даже глупый француз отнесется к этому с подозрением. Однако если тот же Жозеф Бенхарун будет знать, что стоимость земли — четыреста или пятьсот тысяч долларов, то посчитает вполне нормальным, что хороший Сидни Ламм с его добрым сердцем, большим состоянием, унаследованным от родителей, милыми воспоминаниями о детстве и большой любовью к природе готов заплатить за нее, скажем, пятьсот или пятьсот пятьдесят тысяч. Это хоть как-то возместило бы потери бедного Жозефа Бенхаруна…

На самом деле все шло по плану.

Для начала нужно было найти землю. Агентства недвижимости, к которым я обратился за помощью, сперва предложили долину Напа, к северу от залива Сан-Франциско; это винодельческий регион, который меня не очень устраивал. Затем мне (официально не мне, а Коски и Сасплану — я был только их малозаметным водителем) показали другие участки, на сей раз к югу от города. Я уже было согласился, когда узнал о Тамальпаисе с его любопытной завещательной оговоркой. Неожиданное озарение.

Я купил землю через багамскую компанию, представленную художником и скульптором (оба, как и должно быть, участники общественного движения за охрану окружающей среды, и с первого взгляда и даже со всех последующих они против любого раздела земли на участки под застройку). Я перепродал эту землю самому себе за шестьсот тысяч долларов, выплатив все до последнего цента…

Перевожу шестьсот восемьдесят тысяч долларов на счет Жозефа Бенхаруна в маленький банк, управляющий которым — это было известно из отчета следователей Лаватера — один из близких друзей Ламма. Когда я снимал деньги (чуть больше шестисот тысяч долларов с учетом расходов и вознаграждения Бекналлу), то поделился с управляющим банком своими опасениями и надеждами… уверенный, что рано или поздно тот передаст этот разговор Ламму.

И Ламм мне позвонил.

То был конец первого этапа нашего плана.