Деникин. Единая и неделимая

В своем письме от 27 января Алексеев взывал к главе французской миссии в Киеве: «…Казачьи полки, возвращающиеся с фронта, находятся в полном нравственном разложении. Идеи большевизма нашли приверженцев среди широкой массы казаков. Они не желают сражаться даже для защиты собственной территории, ради спасения своего достояния. Они глубоко убеждены, что большевизм направлен только против богатых классов, буржуазии и интеллигенции, а не против области, еде сохранился порядок, где есть хлеб, уголь, железо, нефть (генерал слегка приврал, ни своего железа, а тем более нефти в Донской области не было, хотя работали металлургические заводы в Донбассе, но без уральского сырья они оставались лишь мертвым грузом. — Прим. автора,)…

силы неравны, и без помощи мы вынуждены будем покинуть важную в политическом и стратегическом отношении территорию Дона к общему для России и союзников несчастью. Предвидя этот исход, я давно и безнадежно добивался согласия направить на Дон если не весь чешско-словацкий корпус, то хотя бы одну дивизию. Этого было бы достаточно, чтобы вести борьбу и производить дальнейшее формирование Добровольческой армии. Но, к сожалению, корпус бесполезно и без всякого дела находится в районе Киева и Полтавы, а мы теряем территорию Дона. Сосредоточение одной сильной дивизии с артиллерией в районе Екатеринослав — Александровы — Синельниково уже оказало бы косвенную нам помощь… Весь корпус сразу поставил бы на очередь решение широкой задачи. Зная ваше влияние на г. Макса и, вообще, на чехов, я обращаюсь к Вам с просьбой принять изложенное мною решение. Быть может, еще не поздно. Через несколько дней вопрос может решиться бесповоротно не в пользу Дона и русских вообще…»

Бесполезно. В начале февраля Нуланс вместо помощи Алексееву и Добрармии, которые ХОТЕЛИ продолжать войну с Германией, отправился к Льву Троцкому, который УЖЕ провозгласил «ни мира, ни войны» с предложением финансовой и технической помощи, лишь бы большевики продолжили сдерживать германские армии.

Совнарком, неплохо финансировавшийся из немецкого генштаба, поднял посла на смех. Украина уже начала переговоры с Германией, надеясь с ее помощью отхватить жирный кусок России — в том числе Ростовский и Таганрогский округа. Лишь подписание з марта «похабного» Брестского мира открыло глаза Нулансу на истинное положение вещей. Но было поздно. Добровольческая армия с Дона уже ушла.

Латать «тришкин кафтан» было бесполезно. Становилось понятно, что в боях под Ростовом и Новочеркасском можно лишь положить всю едва зародившуюся Добрармию, а вместе с ней и идею. Появление под Ростовом кавалерии большевиков, против которой полусотня Гершельмана смотрелась комично, стало переломным моментом в обороне Дона. Кавалерия полностью поменяла «стратегию» войны за узловые станции и могла запросто совершать глубокие обходы и рейды в тыл, что в корне меняло обстановку.

Ожидаемого массового притока офицеров в Добрармию не произошло, казачество на призыв атамана не поднялось. С нежелающего самому себя защищать Дона нужно было уходить на Кубань, где атаман Филимонов вроде бы как контролировал ситуацию. Об этом без обиняков и заявили Каледину, выхода у которого уже не оставалось.

28 января Каледин издал обращение к жителям области: