Дэнс, дэнс, дэнс

– У меня, когда это слушаю, голова просто на части раскалывается! И полминуты не выдерживаю, хоть уши затыкай. То есть, когда сама Юки рядом – никаких проблем. Но ее музыка – это просто какой-то кошмар! – сказала она и с силой потерла виски. – Я ведь слушаю только очень определенную музыку. Барокко. Какой-нибудь мягкий джаз. Или этническое что-нибудь. Чтобы душа успокаивалась. Вот это я люблю. И стихи люблю такие же. Гармония и покой...

Она снова взяла пачку “сэлема”, закурила и положила сигарету на край пепельницы. Эта тоже сгорит дотла, подумал я. Так оно и вышло. Просто странно, как она до сих пор не спалила весь дом... Похоже, я начинал понимать слова Хираку Макимуры о том, что существование с Амэ “сожрало” его жизнь и способности. Эта женщина – не из тех, кто дарит себя. Вовсе наоборот. Она строит свою жизнь, забирая понемногу у других. Окружающие просто не могут не отдавать ей хоть что-нибудь. Ибо у нее талант от Бога, а это – мощнейший насос для поглощения всего чужого. И поступать так с людьми она считает своим естественным правом. Гармония и покой...Чтобы дарить ей это, люди отрывают от себя только что не собственные руки-ноги.

“Но я-то здесь при чем?!” – хотелось закричать мне. Я здесь – лишь потому, что у меня неожиданный отпуск. И всё! Закончится отпуск, я вернусь разгребать сугробы дальше, и эта нелепая ситуация разрешится сама собой. Но главное – мне совершенно нечего вам отдать. Даже будь у меня чем поделиться – сейчас это здорово пригодилось бы мне самому. А сюда, в вашу теплую компанию, меня забросил каприз судьбы... Очень хотелось встать и заявить это во всеуслышание. Но не было смысла. Никто и слушать бы меня не стал. Для этой гиперсемейки я – очередной “дальний родственник”, и права голоса мне пока не дали.

Облако над горизонтом, не изменив очертаний, сдвинулось немного вверх. Казалось, проплыви под ним небольшое судно – так и зацепило бы мачтой. Гигантский череп огромного питекантропа. Вывалившийся из щели между эпохами в это небо над Гонолулу. “Похоже, мы с тобой братья!” – мысленно сказал я ему.

Разделавшись с сэндвичами, Амэ встала, подошла к дочери и, вновь запустив ладонь ей в волосы, потрепала их еще немного. Юки бесстрастно разглядывала кофейную чашку на столе.

– Роскошные волосы, – сказала Амэ. – Всю жизнь хотела себе такие. Густые, блестящие, длинные... А у меня чуть что – сразу дыбом торчат. Хоть не прикасайся к ним вообще! Правда, Принцесса? – И она снова ткнулась носом дочери в висок.

Дик Норт убрал со стола пустые пивные банки и тарелку. И поставил музыку – что-то камерное из Моцарта.

– Еще пива? – предложил он мне.

– Хватит, пожалуй, – ответил я.

– Ну, что... Сейчас я хотела бы поговорить с Юки, – произнесла Амэ ледяным тоном. – Семейные разговоры. Мать с дочерью, с глазу на глаз. Поэтому – Дик, ты не мог бы показать ему наши пляжи? Часа хватит, я думаю...

– Конечно, почему нет! – ответил поэт, вставая с дивана. Поднялся и я. Поэт легонько поцеловал Амэ в щеку, надел белую парусиновую шляпу и зеленые очки от солнца. – Мы погуляем, вернемся через часок. А вы тут разговаривайте в свое удовольствие. – И он тронул меня за локоть: – Ну что, пойдемте? Здесь отличные пляжи.

Юки чуть пожала плечами и посмотрела на меня с каменной физиономией. Амэ вытянула из пачки “сэлема” третью сигарету. Оставив их наедине, мы с одноруким поэтом вышли в душный солнечный полдень.

* * *

Я сел за баранку “лансера”, и мы прокатились до побережья. Поэт рассказал, что с протезом водит машину запросто, но без особой необходимости старается протез не надевать.

– Ощущаешь себя неестественно, – пояснил он. – Наденешь – и успокоиться не можешь. Удобно, конечно. Но чувствуется дисгармония. Природе вопреки. Так что по мере возможности я приучаю себя обходиться в жизни одной рукой. Использовать свое тело, пусть даже и не полностью...

– А как вы режете хлеб? – все-таки не удержался я.

– Хлеб? – переспросил он и задумался, словно не понял, о чем его спрашивают. И лишь потом наконец сообразил. – А! Что я делаю, когда его режу? Ну да, закономерный вопрос. Нормальным людям, наверное, и правда трудно понять... Но это очень просто. Так и режу – одной рукой. Конечно, если держать нож, как обычно, ничего не получится. Весь фокус в том, как захватывать. Хлеб придерживаешь пальцами, а по нему туда-сюда лезвие двигаешь... Вот так!

Он продемонстрировал мне на пальцах, как это делается – но я, хоть убей, не смог представить, как такое возможно на самом деле. Однако именно этим способом он резал хлеб куда качественнее, чем обычные люди двумя руками.

– Очень неплохо получается! – улыбнулся он, увидев мое лицо. – Большинство обычных дел можно делать одной рукой. В ладоши, конечно, не похлопаешь... Но от пола отжаться можно и на турнике подтянуться. Вопрос тренировки. А вы что думали? Как я, по-вашему, должен был резать хлеб?

– Ну, я думал, ногой как-нибудь помогаете…

Он громко, от всей души рассмеялся.