Дэнс, дэнс, дэнс

– Гениально! У меня никогда не получится, – не унимался Готанда.

– Ну, а у меня никогда не получится изображать дантиста. У каждого свой способ жизни. Different strokes for different folks...

–И то правда, – согласился он. – Слушай, а ничего, если я сегодня уже не пойду на улицу, а заночую прямо у тебя? Ты как, не против?

– Да ради бога, – сказал я.

И мы стали пить темное пиво, закусывая моей стряпней. Закончилось пиво – перешли на “Катти Сарк”. И поставили “Слай энд зэ Фэмили Стоун”. Потом – “Дорз”, “Роллинг Стоунз” и “Пинк Флойд”. Потом – “Surf's Up” из “Бич Бойз”. Это была ночь шестидесятых. Мы слушали “Лавин Спунфул” и “Три Дог Найт”. Загляни к нам на огонек инопланетяне – наверняка подумали бы: “Так вот где искривляется Время!”

Но инопланетяне не заглянули. Зато после десяти за окном зашелестел мелкий дождик – очень легкий, мирный, от которого наконец-то осознаешь, что вообще живешь на свете, под звуки бегущей с крыши воды. Дождь, безобидный и тихий, как покойник.

Ближе к ночи я выключил музыку. Все-таки стены у меня – не то что у Готанды. На рок-н-ролл после одиннадцати соседи жаловаться начнут. Музыка смолкла – и под шелест дождя мы заговорили о мертвых.

– Расследование убийства Мэй, похоже, с тех пор никуда не продвинулось, – сообщил я.

– Знаю, – кивнул он. Видно, тоже проверял газеты с журналами в поисках любых упоминаний о ее гибели.

Я откупорил вторую “Катти Сарк”, налил обоим и поднял стакан за Мэй.

– Полиция вышла на организацию, которая поставляет девчонок по вызову, – сказал я. – Наверное, что-то пронюхали. Не исключено, что до тебя попробуют дотянуться с той стороны.

– Возможно. – Готанда чуть нахмурился. – Но, думаю, все обойдется. Я ведь тоже между делом порасспрашивал людей у себя в конторе. Дескать, а что, эта Организация и правда сохраняет полную конфиденциальность? И представь себе – похоже, они с политиками связаны. Сразу несколько крупных чиновников получают куски от их пирога. То есть, если даже полиция их накроет, – до клиентов ей добраться не дадут. Руки коротки. Да и у моей конторы в политике тоже влияние есть. Многие звезды дружат с дядями в высоких кабинетах. Даже на якудзу выход имеется, если понадобится. Так что от таких нападок защита всегда найдется. Я ведь для своей фирмы – золотая рыбка. Разразись вокруг меня скандал – упадет в цене мой экранный имидж, и пострадает, в первую очередь, сама контора. Они же на мне столько денег делают – закачаешься! Конечно, если б ты выдал мое имя полиции – меня бы взяли за жабры всерьез. Ведь ты – единственное звено, которое связывает меня с убийством напрямую. Тогда никакая защита сработать бы не успела. Но теперь беспокоиться не о чем – проблема лишь в том, какая политическая система сильнее.

– Ну и дерьмо этот мир, – сказал я.

– Ты прав... – согласился он. – Дерьмовее не придумаешь.

– Два голоса за “дерьмо”.

– Что? – не понял Готанда.

– Два голоса за “дерьмо”. Предложение принято.

Он кивнул. И затем улыбнулся:

– Вот-вот! Два голоса за “дерьмо”. До какой-то девчонки задушенной никому и дела нет. Все спасают лишь собственные задницы. Включая меня самого...

Я сходил на кухню и вернулся с ведерком льда, галетами и сыром.

– У меня к тебе просьба, – сказал я. – Не мог бы ты позвонить в эту самую Организацию и задать им пару вопросов?

Он подергал себя за мочку уха.

– А что ты хочешь узнать? Если насчет убийства – бесполезно. Никто ничего не скажет.

– Да нет, с убийством – никакой связи. Хочу кое-что узнать об одной шлюшке из Гонолулу. Просто я слышал, что через некую организацию можно заказать себе девочку даже за границей.

– От кого слышал?

– Да так… От одного человека без имени. Подозреваю, что организация, о которой рассказывал он, и твой ночной клуб – одна контора. Потому что без высокого положения, денег и сверхдоверия туда тоже никому не попасть. Таким, как я, например, лучше вообще не соваться.

Готанда улыбнулся.

– Да, я от наших тоже слышал, что можно купить девочку за границей. Сам, правда, никогда не пробовал. Наверное, та же организация... И что ты хочешь спросить про шлюшку из Гонолулу?

– Работает ли у них в Гонолулу южноазиатская девочка по имени Джун.

Готанда немного подумал, но больше ничего не спросил. Только достал из кармана блокнот и записал имя.

– Джун... Фамилия?

– Перестань. Обычная девчонка по вызову, – сказал я. – Просто Джун – и всё. Как “июнь” по-английски.

– Ну, ясно. Завтра позвоню, – пообещал он.

– Очень меня обяжешь, – сказал я.

– Брось. По сравнению с тем, что для меня сделал ты, – такой пустяк, что и говорить не стоит, – сказал он задумчиво и, оттянув пальцами кожу на висках, сузил глаза. – Кстати, как твои Гавайи? Один ездил?

– Кто же на Гавайи один ездит? С девочкой, понятное дело. С просто пугающе красивой девочкой. Которой всего тринадцать.

– Ты что, спал с тринадцатилетней?

– Иди к черту! Ребенку и лифчик-то не на что пока надевать...

– Тогда чем же ты на Гавайях с ней занимался?